Игра в людей - [8]

— Д-добрый день. Это племянник вашего начальника, мы сегодня познакомились. Вы можете говорить?

Я сосредоточился. Нагнал на себя значительный вид, хмыкнул про себя и вальяжно сказал:

— Да, могу. Сегодня в восемь вечера у меня дома, записывай адрес. Первая Дубровская, дом два, квартира десять. Попросишь у жильцов, чтобы кто-нибудь открыл дверь, поднимешься на пятый этаж. Рядом с квартирой в стену вделан счетчик электричества. Откроешь его дверку, с внутренней стороны на шурупе висят ключи. У меня важное дело, я могу припоздниться, но ты жди. В холодильнике есть еда и пиво, на компе интернет — наслаждайся.

— Войти в квартиру без хозяина почти это хуже, чем взломать файлы друга!

— Ты хочешь быть с девушками на короткой ноге?

Гош спешно ответил:

— Хочу.

— Тогда меняйся. — Я оборвал звонок.

Пусть жестко, но он слабый, а слабых нельзя жалеть. Сильных жалеть опасно, а то расслабятся. Слабых жалость вовсе в могилу загонит. Когда с меня сошла маска напыщенной самоуверенности, в голове тикнул тревожный звоночек. Как предчувствие, что началось не самое лучшее время в жизни.

Влад пришел сурово и вовремя. Я даже часы проверил — ровно три. Мы поздоровались и хором заговорили, что надо видеться чаще, хотя оба понимаем, что это только слова.

— Где они? — Спросил серьезно Влад.

— Остынь, не драться идем. Так, поговорить.

Его торс обтянут черной футболкой, скроенной на плечах так, что визуально их расширяет. Куда ж тебе укрупняться, подумал я с легкой завистью. И так плечи широченные, а руки как два полена, коряжистые и переплетены тугими жилами. Штаны у Влада черные, но так же свободны, как и мои бежевые шорты. На ногах мягкая тряпичная обувь. В такой одежде, объяснял Влад, можно неслышно подкрасться даже к кошке.

— Повязки на голове не хватает. — Сказал я. — Станешь вылитый ниндзя.

Лицо друга смягчилось, желваки на скулах расслабились. В коричневых глазах мелькнуло удивление от моего сарказма.

— Ты говорил прийти в доброжелательной одежде, но уже на выходе я подумал: вдруг они силой попытаются нас оставить? Запрут в казематах и будут промывать мозги дни напролет.

Я спросил с опаской:

— Только не говори, что взял с собой нож.

— А точнее нож номер четыре. — Оскалился Влад. Я вспомнил, что второй его номер больше первого раза в три. Если дело пойдет по прогрессии…

— Меч что ли захватил? — Спросил я.

Оказалось, нет. Пока мы шли до места назначения, сверяясь с распечатанной картой, я много что услышал о ноже номер четыре, а также о том, чем он отличается от каждого из семнадцати ножей в коллекции Влада. Коллекцией это можно назвать с натяжкой: коллекционеры свои вещи берегут за стеклом, периодически доставая на свет божий и сдувая случайные пылинки. Влад своими ножами делает все, что можно делать куском заточенной стали, не вызывая при этом подозрение милиции. Он мне показывал, как надо бриться хорошо заточенным вакидзаси, что "намного лучше бритвы". А последний раз, когда я был у него в гостях, он заявил, что ножом можно есть суп. Я на слух не поверил, и Влад съел тарелку с супом дочиста.

— Еще раз о правилах. — Сказал я, когда мы проходили очередной ориентир в виде пятиэтажного желтого дома на краю перекрестка. — Находимся постоянно вместе. Как только увидим, что нас пытаются развести по отдельным залам, делаем крайне занятой вид и уходим. — Я дождался, пока Влад повторит мои слова и кивнет. — Ничего не есть и не пить у них. Ты перед выходом поел?

— Конечно! — На лице Влада появилась смесь гордости и смущения. — Извини, что оделся по-своему, но правила я помню. Это ж так интересно!

Я огрызнулся:

— Ты выглядишь так, словно приготовился сделать кувырок через голову, упасть на землю и открыть огонь по врагу.

Влад взмахнул своими огромными ручищами:

— Обидься еще.

Минут десять шли молча. Влад изображал чемпиона по броуновскому движению. Бегал с картой взад-вперед по улице, приставал к прохожим с целью уточнить, где свернуть. Энергии в нем как в электрической машинке с новыми батарейками, расходует почем зря. Он хочет быть самостоятельным и сильным, наставника все ищет, который бы смог его энергию в верное русло пустить. Хорошо, что мне удалось подбить его на общественно полезное дело, а то совсем бедняга киснет.

Мне бы его энергию. Так получилось, что силы у меня есть только тогда, когда разлитая повсюду энергия проникает в меня. Хождение по сектам — еще одно любимое дело, благодаря успешному выполнению которого жизнь наполняет мое быстро мерзнущее тело. Можно не проводить аналогий с фамилией, холод не физический. Просто где-то в груди есть огромная яма, связанная с окружающим миром каналом. Энергия жизни, или тепло, либо послупает в яму, либо вытекает из нее.

Мы свернули на перекрестке рядом с развалившейся церквушкой. Здание огорожено на десяток метров беззубым забором, затянуто зеленой сеткой и благочестиво забыто. Мы углубились совсем в глушь. Я не ожидал, что в Москве можно найти такую дремоту. Изогнутые больные деревья щекочут развалившиеся пятиэтажки. Под солнцем трещат валяющиеся то тут, то там доски и палки. Воздух затхлый, словно заблудился и медленно гниет. По изломанному временем и травой асфальту мы вышли к приземленному зданию, вытянутому вдоль тупиковой улицы. Кое-где сквозь красный кирпич лезет поросль, местам круглые запруды мха. Крыльцо скошено, рядом висит проржавевшая табличка "осторожно, сосульки!" Первые две гранитные ступени наполовину разломаны, будто взрывом. Я нырнул под козырек подъезда, подождал Влада, который пристально изучал выцветшие витражи на стеклах.