Игра в людей - [29]

Я спросил:

— Как на работе?

— Хорошо. — Буркнул он.

— Как домашние?

Гош посмотрел на меня сквозь узкую прорезь век. Мне стало стыдно, что бью его по больному. Он покачал головой, ладонь описала странный жест. Наверно на его языке это значит "довольно".

— Тогда приступим. — Заключил я. — Сегодня будем учить тебя знакомиться с девушками. В метро знакомиться не будем, это хард уровень, а мы начнем с мест отдыха.

— А что насчет баров?

— Сходим и туда. Бары и дискотеки вообще интересные места.

Гош общался со мной очень хорошо, у меня в голове сложилось мнение о нем как о взрослом уверенном человеке. Но я знал: стоит ему взглянуть на девушку, как его подменит некто другой. Вот этого другого и будем сейчас убивать.

Гош сказал глубокомысленно:

— Я думал, ты будешь меня учить каким-нибудь особенным приемам. Например, я посылаю девушке пинг, он обрабатывается, и результат выдается на внешний дисплей.

— Ты мне напоминаешь снайпера, который собрался стрелять еще до того, как зарядил винтовку. Сегодня поговорим о Силе.

— Ты считаешь, что мне нужно записаться в качалку? — Гош осмотрел свои руки с иссохшими без работы мышцами. — Я так тоже думал, но мама сказала, что там меня покалечат.

— Почему тебя мама не научила выслушивать без перебивания? Пока я говорю, будь добр, изображай рыбу. С девушками, кстати, то же самое, когда они говорят — молчи, а на лице выдавай эмоции. Улыбайся, если она говорит хорошие вещи и хмурься, если говорит какую-то чепуху. Если будешь слушать девушку с каменным лицом, то уже через минуту она заявит: "ты совсем меня не слушаешь!"

— И сколько мне ждать, пока ружье зарядится?

— Ждать можно всю жизнь. Сожми свои орехи в кулак и начинай действовать!

Я по-дружески хлопнул его по плечу. Мы направились к эскалатору. Пока поднимались, оба не проронили ни звука. На площади перед остекленной громадой торгового центра "Европейский" я попросил Гоша оглядеть место действия: лавки, мощеную плитками землю, флагштоки с флагами Евросоюза. Здесь мы будем постигать Силу.

Только я хотел начать, как у Гоша зазвонил телефон. Судя по его страдальческим глазам, опущенным бровям и униженной улыбке, звонит его мама. Гош отвернулся и несколько минут тихо с ней говорил, увиливаясь от ходящих мимо людей. Я не слышал, о чем они говорили, пока Гош не взорвался криком:

— Что значит, ты ждешь меня дома к восьми? Что?! А других, значит, мамы любят меньше?

Гош с такой силой надавил на сенсорный дисплей своего смартфона, что послышался пластиковый хруст. Лицо Гоша перекошено гневом, но очень быстро оно стало счастливым.

— Я впервые за всю жизнь смог отказать матери. Дома ждет скандал, но я впервые чувствую себя человеком, а не "милым сыночком".

Я не стал заострять внимание на подобного рода успехе, иначе Гош расслабится и будет сегодняшнее занятие не работать, а почивать на лаврах. Конечно, личная сепарация от родителей и их авторитетного мнения необходима для тех, кто собрался двинуться дальше, а не втупую повторить родительскую жизнь. Сделать это так же трудно, как выкопать колодец в пустыне, но для самосознания необходимо.

Я сказал:

— Отлично. Теперь приступим. Рукава рубашки закатай до локтей, галстук прочь, пиджак давай мне. Последнюю пуговицу расстегни, а лучше две, чтоб волосы на груди торчали. Входи во внутреннее пространство, а оттуда в комнату соблазнителя.

Пока Гош сводит с себя невыносимый образ офиса, я остановил даму средних лет и попросил зажигалку. Женщина сама стильная, зажигалку дала длинную, как палец куклы, с белыми и розовыми стразами по бокам. Я галантно склонился в поклоне, поцеловал даму во внешнюю сторону ладони и одарил улыбкой. Несмотря на видимое желание дамы пообщаться, я распрощался и отвернулся от нее. Ее роль в моей жизни окончена.

— Я говорю о внутренней силе. — Продолжил я. — Без нее ни то, что королеву, а пастушку придется год уговаривать. У тебя есть пять сотен?

— Зачем? — Гош нахмурился. Но уже знает, что спрашивать просто так я не буду, полез в бумажник.

Я взял у него весь кошелек. Раздвинул пальцами кожистые складки. Внутри живут деньги. Четыре бумажки по пятьсот, сотни, полтинник… Я выудил единственную десятку, затерявшуюся среди старших братьев.

Бумажник Гоша я спрятал в свой карман. Десятку схватил двумя пальцами и продемонстрировал ее жестом фокусника. После этого чиркнул зажигалкой и поднес пламя под бумагу Гознака.

Гош вскрикнул. Не обращая внимания на протесты, я поджег десятку. Всполыхнула за милую душу. Гош всплеснул руками, огляделся по сторонам. На нас смотрят недоуменно, кто-то показывает на нас пальцем и шепчет другу про наркоманов.

Я сказал:

— Если через три недели ты не будешь на моем уровне общаться с женщинами, то твой дядя с меня шкуру снимет.

— Это не повод жечь мои деньги.

— Твои деньги — мои заложники. За каждый твой промах я буду жечь пятисотку. Расскажи мне, как ты обычно знакомишься?

Гош опустил глаза. Носом лакированной туфли потрогал пепел от десятки. Меня всегда забавляли те, кто копит деньги, а не расходует их на свои нужды. Такое чувство, что эти люди деньги любят больше, чем себя!

Он вошел в состояние тревожности, как будто вокруг него собрались обнаженные девушки, и сказал через силу: