Игра в камешки - [15]

Игра в камешки – 12

Немного повыше я писал о том, что в непрекращающейся мировой войне, которая идёт столько, сколько существует человечество, воюют всегда две стороны. Есть союзники у одной стороны, есть и у другой. Толпа по эту сторону баррикады и такая же толпа – по другую. Мы и Они. Иногда побеждаем мы, иногда – они. Временами дело выглядит так, что наконец-то одержана окончательная победа. Тот самый "Конец Истории". Но не тут-то было. Лагерь "победителей" делится подобно делящейся клетке и всё (всё, чёрт возьми, всё. "Всё тот же сон"…) начинается сначала. "Вечный бой" и "Покой нам только снится".

Вот, скажем, Англия, которая безраздельно господствовала в мире лет сто, в годы так называемой "Первой Мировой Войны" была вынуждена (именно вынуждена, так как руки у неё были накрепко связаны войной в Европе и около) позволить выйти из самоизоляции окрепнувшей Америке. Англия опять же была вынуждена ("А что делать?") бросить Америку на чашу весов, Англия была вынуждена позволить американцам высадить свои войска в Европе, Англия была вынуждена (обстоятельствами, судьбою, Богом, чёртом, словом – Жизнью) позволить Америке купить право на послевоенное переустройство мира и Америка заплатила за это право стать "козлом в огороде" самой ценной валютой в мире и валютой этой является отнюдь не золото. Эта валюта – кровь собственных солдат.

Люди, которые, как известно, "понимают", в то же самое время являются людьми, не понимающими одной очевидной вещи. Да-да, некоторые вещи настолько очевидны, что не только их осмысление, но даже и просто взгляд на них, способность их "увидеть", связаны с неким умственным усилием, которое далеко не всякий способен сделать. И это свойство человеческой психики, свойство, замечу, вполне понятное и извинительное, эксплуатируется "ловцами человеков" со времён первых египетских пирамид. Со времён появления того, что мы называем Государством.

Дело в том, что государства, хотя они и построены людьми и построены для людей, людьми не являются. Государство – не человек. Любой же из нас, этакий крошечный шурупик или гаечка, ту сложнейшую машину, которой является государство, склонен видеть в образе гигантского шурупа. Ну, или циклопической гайки. То, что мы чрезвычайно упрощаем картину, это ещё полбеды. Главное то, что мы все (все, без исключения) склонны приписывать этой гайке ещё и собственные, присущие каждому из нас, свойства личности, и ладно бы только это, но мы к тому же приписываем государству те же мотивы, что движут нами в нашей такой жалкой и такой величественной жизни. Во внешних и видимых нам проявлениях жизни Государства мы ищем рациональность как мы её понимаем.

Ну, скажем, что может быть рациональнее товарно-денежных отношений? И вот множество людей успокаивается на том, что строит в своей голове понятную им картину мира, в которой государство, в коем они имеют честь проживать, существует именно для того, чтобы уделичить некий ВВП. Люди эти, гордо называющие себя "гражданами", очевидным образом не понимают того, что не только деньги являются в жизни государства величайшей иллюзией (это для вас они не иллюзия, для винтиков и шурупиков, для вас это что-то вроде смазки, при помощи которой вы легче ввинчиваетесь в предназначенное для вас гнёздышко, но, буде придёт такая нужда, государство завинтит вас туда без всякой смазки, а при обстоятельствах крайних так и вовсе забъёт вас в гнёздышко молотком, невзирая на то, какая там на вас нарезана резьба – левая или правая), но и тот самый ВВП является иллюзией куда большей, что бы мы под этой аббревиатурой ни понимали. Я уж не говорю о том, что при некоторой смысловой наполненности ВВП увеличить нельзя ни при каких обстоятельствах. Уменьшить его, правда, можно, но для этого потребуется гильотина.

Так вот, уподобляя государство отдельному человеку, мы и войну склонны рассматривать как взаимоотношения, пусть и перешедшие ту грань, что разделяет кодекс чести, кодекс строителя коммунизма и уголовный кодекс, но взаимоотношения двух или нескольких человек. Мы сводим всё к "драке по пьяни", "грабежу", "попытке отравления" с целью получить наследство, "мошенничеству", а в некоторых, крайних, случаях – к "маньячеству". "Два маньяка, не сумев договориться, кто из них будет насиловать, а потом, пыхтя, расчленять бедненькую, дрожащую Европу, сцепились в смертельной схватке меж собою." – Краткая история Второй Мировой Войны."

Наделяя государства человеческими лицами, мы начинаем рассуждать о том, что ими движет, в терминах "чести", "верности данному слову", "коварства", "любви", "алчности", а то и вовсе некоей "порядочности". Ну как же… Вот вам Англия, а вот вам – Америка. Рузвельт и Черчилль как два безусловно порядочных человека. Две великих демократии и два великих демократа. Но вот смотрите – а что, если одной из этих демократий послевоенное устройство мира видится иначе, чем другой? Было ваше – стало наше. Вы хотите Европу раздробить, а мы хотим её объединить. Вы хотите выждать, а мы хотим начать боевые действия на континенте завтра. Вы хотите отдать России Польшу, а мы не хотим; вы хотите высаживаться на Балканах, а мы – во Франции; вы хотите удержать Индию, а мы хотим, чтобы вы её потеряли; мы оба хотим, чтобы Франция потеряла Индокитай, но силы, чтобы его перехватить, есть только у нас, а у вас этих сил даже и на одну Бирму не хватает – тю-тю; вы хотите, чтобы единой мировой валютой оставался фунт, а мы хотим, чтобы ею стал доллар; вы хотите сохранить влияние в Саудовской Аравии, а мы тоже не лыком шиты; и ведь есть ещё и Сталин… "Что нам делать со Сталиным, брат?"