Игра в бессмертие - [95]

Спокойно и быстро шагая к крыльцу, я вскидываю автомат (все инстинкты обостряются, и теперь уже нет ни «было», ни «будет» — есть одно лишь «сейчас») — и расстреливаю охранников короткими точными очередями. В реале невозможно стрелять так с одной руки, но это не реал.

Это — ВИРТУС.

Энписи падают, напоследок успев вскрикнуть. Замечая брызги крови, я вспоминаю, что в «Дворге» ценится зрелищность.

Что ж, тем веселее.

— Первый, второй, — комментирует Роберт.

Подхожу к охранникам, наклоняюсь: Ганмэн писал, что у них есть гранаты.

Не соврал.

Одну гранату (про запас) опускаю в карман куртки, вторую, выдернув чеку, бросаю прямо на крыльцо и, упав на асфальт, прикрываюсь трупом. Через секунду дверь распахивается.

Громкая брань (естественно, на китайском) обрывается взрывом.

— Третий, четвёртый, — сообщает Роберт. — Пятого нужно добить.

Скидываю с себя труп, подбираю «ФН СКАР» и стреляю в энписи, уцелевшей рукой сжимающего автомат; второй руки у него нет.

— Пятый, — докладывает Роберт.

Дверь висит на петле, на крыльце видна кровь, в воздухе — серый дым. Ветер разносит клочья ткани праздничного красного фонаря.

Переступаю через трупы, входу в коридор.

— За углом, — говорит Роберт. — Двое.

Подняв с пола каменный обломок крыльца, бросаю его за угол.

— Сработало, — удивляется Роберт. — Бегут.

В два прыжка достигаю угла коридора — и в спины расстреливаю убегающих неписей, принявших камень за гранату.

— Шестой, седьмой.

Пересекаю проход с какими–то статуями (не присматриваюсь, но они явно в восточном стиле) и прежде, чем войти в зал, достаю вторую гранату. Зубами выдёргиваю чеку — хотя в реале после этого меня ждал бы дантист.

— Подожди, — говорит Роберт.

Послушно жду, зайдя за статую. Спусковой рычаг гранаты прижимаю пальцами к корпусу.

— Давай!

Швыряю гранату к закрытым дверям — как раз когда те распахиваются.

Скрываюсь за статуей, слышу взрыв. Проход заволакивает дымом.

— Восьмой, девятый, десятый, — сообщает Роберт.

Врываюсь в ресторанный зал.

Ну и что у нас в меню?

А в меню — серый дым. В меню — лязг затворов и чьи–то крики. В меню — торопливый беспорядочный топот взбудораженных энписи.

Сквозь аккорды «Би‑2» слышу брань на китайском, а потом в меня кто–то палит наугад — благо в дыму я пока невиден.

— Слева, — говорит Роберт.

Стреляю вслепую и падаю на пол. Перекатываюсь. Напольная ваза, стоящая рядом, разлетается вдребезги.

Вскочив на колено, снова стреляю — на сей раз удачно.

— Одиннадцатый.

Хватаю с пола «Микро–Узи» (пистолет–пулемёт, оброненный неписью) и ловко отпрыгиваю. Сметая посуду, лечу через стол. В реале я бы так не смог.

Гремят выстрелы, бьются стёкла.

Падаю на пол, прижимаюсь к колонне — алой, с золотым узором. Очень бегло осматриваюсь.

Вытянутый зал без окон, с рядами колонн и красными стенами. Мебель тускло блестит от лака, под потолком — восточные светильники с абажурами. На одном с ними уровне — решётка перил, обрамляющих узкую галерею.

На неё–то и выскочили три охранника.

Бегу, стреляя с двух стволов. Из ажурных перил, которые я обстреливаю, летят щепки.

Два энписи, раскинув руки, ломают решётку и падают на столы. Третий остаётся лежать проходе.

— Двенадцатый, тринадцатый, четырнадцатый, — комментирует Роберт.

Стремглав добежав до новой колонны, снимаю охранника, бегущего с лестницы.

— Пятнадцатый.

Я опять под огнём, но спасает колонна: её в прямом смысле шпигуют свинцом.

Прыгаю на сервировочный столик, и тот быстро едет по гладкому полу, хотя в реале бы упал. Из «Узи» стреляю в охранников слева, из «ФН СКАР» — в энписи справа. Вопли, грохот, брызги крови.

Жестокая зрелищность — и ни грана реалистичности…

— Шестнадцатый, семнадцатый, восемнадцатый.

Мой столик–тележка в кого–то врезается. Упираю стволы в виртуальное тело — и расстреливаю супостата в упор. Тёплой влагой забрызгивает лицо.

— Девятнадцатый.

Падаю на пол под выстрел и крик: непись на моём пути попадает в своего.

— Двадцатый… — удивляется Роберт.

Я едва его слышу, стреляя в ответ.

— Двадцать первый…

Опрокидывая стол, скрываюсь между ним и стеной. Столешницу прошивают пули, настенный веер (он тут для красоты) клочьями разлетается над макушкой. Пули кромсают несчастную стену, превращая её в решето.

Выставляю из–за столика «Узи» и даю очередь, пока не раздаются щелчки. Бросаю пистолет–пулемёт и, покинув укрытие, на бегу стреляю из «ФН СКАР».

Роберт под вопль энписи сообщает:

— Двадцать второй.

От ответного огня разбивается дракон — зелёная статуя из фарфора.

Прыгаю на дверь подсобки. Того, кто хотел уже выскочить в зал, зажимает между стеной и дверью.

Прошиваю дверь очередью из ФН СКАР.

— Двадцать третий.

Скрываюсь за дверным проёмом, обрамлённым деревянной панелью. Пули с треском её кромсают.

Сменив магазин (он почти опустел), стреляю в ответ.

— Левее и выше, — советует Роберт.

Делаю, как он сказал.

— Двадцать четвёртый.

Тут тоже есть лестница, и я, не колеблясь, бегу наверх: главное — двигаться… Или от ловкости не будет толку.

— Осторожно… — предупреждает Роберт.

Но я уже вскидываю автомат.

Стреляю в светильник над новым пролётом. Тот взрывается искрами, кто–то кричит. Сразу становится темнее.

Снова бегу, вслепую расстреливая перила: они деревянные, в виде решётки. Наградой становится мёртвый охранник, кубарем скатившийся вниз.