Игра в бары - [14]

– Арчи! – Говорил он резко. – Человек не может отвечать за свои психические дефекты, особенно такие, которые разделяет со своими коллегами, в частности, за отсутствие дара предвидения. Конечно, утверждение того, что незнание не становится причиной страданий – вульгарная софистика. Однако то, что в данном конкретном случае ты не в праве винить себя за такое незнание – абсолютная истина.

– И тем не менее, все происшедшее остается моей личной проблемой. Я найду в себе силы смириться с отсутствием дара предвидения, но никогда не смирюсь с тем, что какой-то чертов убийца благодарит меня за присланную жертву. Я не намерен терпеть подобное безобразие. Я уйду, если вы предпочтете такой вариант, но сперва мне бы хотелось услышать ваше решение… Жалованья, разумеется, я не возьму. Попросите Саула стать вашим помощником. Я перееду в отель, но вы, наверное, не будете возражать против того, чтобы я забегал сюда время от времени.

Он вытаращил на меня глаза.

– Ты собираешься в одиночку заняться расследованием убийства мисс Идз?

– В одиночку? Пока не знаю. Мне может понадобиться компаньон, но подчиняться я могу и сам.

– Тьфу! – Его голос выражал крайнюю степень презрения. – Вздор! Неужели Кремер такой плохой работник? Или его люди? Неужели они настолько никчемны, что ты возьмешь на себя их функции?

– Черт бы меня побрал! – воззрился на него я. – Слышать подобные речи от вас!

Он покачал головой.

– Ничего не выйдет, Арчи. Напрасно ты пытаешься меня принудить. Только оттого, что тебя уязвили обстоятельства дела, я не возьмусь за крупную и дорогостоящую операцию без малейших шансов на гонорар. Твой фокус не сыграет. Конечно, с твоей стороны было безумием стараться… А это еще для чего?

Я слишком углубился в свое занятие, чтобы ответить на его вопрос словами. Сняв пиджак, я вытащил из ящика кобуру и надел ее. Потом достал «марли» тридцать второго калибра и коробку с патронами, зарядил пистолет, сунул его в кобуру и надел пиджак. Мои действия были самым впечатляющим ответом Вульфу, однако производились и по другой причине. На основе печального опыта прошлых лет я знал, что нельзя выходить из дому на расследование безоружным, и, главным образом, подчинялся привычке.

Наконец я посмотрел на Вульфа.

– Постараюсь сделать все возможное, лишь бы каждый понял, что я работаю на себя. Некоторые, конечно, не поверят, Но уж тут я пас. Если не смогу вернуться за вещами допоздна, то сообщу по телефону, в каком отеле остановился. Решите, что предпочитаете меня уволить – прекрасно. У меня нет больше времени на обсуждения: до завтрака я должен перехватить одного парня.

Он сидел, плотно сжав губы и мрачно глядя на меня. Я повернулся и вышел. Проходя через холл, я прихватил свою соломенную шляпу. Нельзя сказать, чтобы я любил типов, болтающихся летом в шляпах, но нужно было придать себе тон. Спустившись по семи ступенькам крыльца, я зашагал на восток, точно твердо знал, куда должен идти, прошел по Десятой авеню и направился к нижней части города. На углу Тридцать четвертой улицы, в аптеке, я заказал шоколадный коктейль с яичным желтком.

Не стану врать, будто парень, которого я хотел поймать до завтрака, действительно существовал. Просто я, стремился поскорее удрать, ибо надежды склонить Вульфа на свою сторону не было. Я его не винил: он не обзавелся, подобно мне, личной проблемой. А проблема и вправду висела надо мной. На ближайшее время мыслилось лишь одно применение моего времени и способ-, ностей: обнаружить убийцу, к которому я послал Присциллу. Я должен был схватить его – с помощью или без! Я не мечтал прогалопировать по Бродвею на белом копе, насадив голову злодея на острие копья. Я хотел только немного везения или, по крайней мере, поддержки.

Да, помощь мне была необходима. Я мог объяснить свой вопрос инспектору Кремеру и предложить себя в качестве консультанта. Возможно, я бы так и сделал, если бы не тот факт, что мною наверняка стал бы руководить Роуклиф. Ничто в мире не оправдает человека, добровольно отдавшего себя во власть Роуклифа. Такой вариант я отмел. Но что взамен? В апартаменты Присциллы меня не пустят. Перри Холмер не пожелает со мной разговаривать. Я находил изъяны в любой идее.

Покончив с коктейлем, я прошел в телефонную будку, набрал номер «Газетт» и вызвал Лона Коэна.

– Прежде всего, – объяснил я ему, – звонок сугубо личный, с Ниро Вульфом он никоим образом не связан. Учти это и будь любезен сообщить мне все факты, выводы п слухи, прямо или косвенно относящиеся к мисс Идз и к ее убийству.

– Купи газету, сынок. Я занят.

– Я тоже. Я не могу ждать газет. У нее остались какие-нибудь родственники?

– В самом Нью-Йорке нет, насколько мы в курсе. Парочка теток в Калифорнии.

– У тебя нет никакой информации, которую можно сообщить по телефону?

– Да так, ничего выдающегося. Тебе известно о завещании ее отца?

– Я вообще ни о чем не знаю.

– Ее мать умерла, когда дочь была совсем маленькой, а отец, когда ей исполнилось пятнадцать лет. Деньги и ценные бумаги, оставшиеся после его смерти, а также страховка не представляли собой что-то из ряда вон выходящее, но покойный оказался владельцем девяноста процентов капитала текстильной корпорации «Софтда-ун», который оценивался в десять миллионов долларов.