— А ну возвращайся, экстрималка! — прокричал он мне.
На берегу хозяин скутера схватил меня за руку и с совершенно бледным лицом стал трясти.
— Сдурела? А если бы разбилась? Мне отвечать? — орал на меня.
Нанервничался парень с моими выкрутасами. Взяла сумку из машины и протянула ему компенсацию.
— Для восстановления нервов, — он деньги взял, с бледным лицом отошел.
Спокойно вернулась на свой лежачок.
— Маринка, привет, — раздался мужской голос над головой. Лицо знакомое.
— Очки сними, — попросила его.
— Пашка Зотов! — воскликнула я почти подпрыгнув с песочка. — Вот это встреча! — кинулась его обнимать. Давно не встречались с одноклассником.
— Марин, рад видеть тебя. Пойдем к нам, Наташа здесь и дети, — позвал с собой.
— Наташка? Вы поженились? Вот молодцы! — обрадовалась встречи сразу с обоими одноклассниками.
— Маринка! — кинулась ко мне на шею Наташка, — Вот молодец, вырвалась из своей Москвы!
Дети были активно заняты вылепливаем из мокрого песка замка. Самое любимое занятие на Волге всей детворы. Сама сколько времени так провела не пересчитать. Как же я была рада снова оказаться дома. Пока обменивались новостями, возник вопрос, где можно было бы встретится без детей, и спокойно пообщаться.
Я сразу выбрала ресторан над Волгой. Давно там не была. Мои одноклассники немного сникли, видимо бюджет не позволял им ходить по ресторанам.
— Там еще кафешки есть, — напомнила Наташка.
— Можно и в кафе, — тут же согласилась, почувствовав себя неудобно.
В кафе я приехала первой, хотелось перед встречей пройтись по набережной. Посмотреть с парапета на воду, этот вид всегда меня успокаивал. Пашка и Наташа появились в сопровождении еще одного моего одноклассника Стаса Решетникова. Когда-то в выпускном была в него влюблена, а сейчас вон смотри какой мужчина стал, прямо загляденье.
Опер
Маринка стояла на нашем месте у парапета и смотрела на воду. Именно такой в тот день я ее запомнил. И платье на ней тоже тогда было длинное и черное. Сейчас это не была голенастая семнадцатилетняя девчонка. Маринка выглядела так, что хотелось схватить ее на руки и бежать на необитаемый остров, спрятаться там с ней вдвоем, чтобы больше никто не видел такую красоту и наслаждаться ею.
— Привет, ребята! — помахала нам рукой, — О! Стас, вот так встреча! Рада видеть! — Маринка кинулась ко мне на шею, обняла так радостно, как будто вчера расстались.
— Привет, Марин, — поцеловал ее в щеку на правах старого приятеля.
Разговор был обо всем и не о чем. Маринка радовалась, что дома, что встретила нас. Она смеялась, а я вспоминал тот последний день перед ее отъездом.
— Марина, не уезжай, — просил ее.
— Стас, мы же мечтали, что вдвоем поедем, — Маринка смотрела на меня своими черными глазищами.
— Я не могу, ты же знаешь.
— Знаю, — уронила голову мне на грудь. Маленькая, хрупкая и такая в ней ила духа не сгибаемая. Едет одна в Москву, без знакомых, без друзей.
— Останься, — прошу ее, поднимая ее заплаканное лицо. Маринка почти не красится, слезы не пачкают ее, целую в опухшие губы, — Останься.
— Я поеду, — решительно говорит она.
— Марина, если ты уедешь, между нами все будет кончено. Ты этого хочешь? — знаю, шантаж — это мерзко. Но как еще заставить остаться?
— Хорошо, — шепчет она, а слезы льются еще сильнее. Как же она не понимает, что режет своим «хорошо». Что во всем этом хорошего?
— Значит все кончено, — развернулся и ушел, в надежде, что она не выдержит и побежит догонять. Не побежала, осталась стоять все там же, сколько оборачивался, она продолжала смотреть на воду.
Поступил тогда в Следственную школу, стал опером, не женился. Мама все пилила меня, что холостым хожу, да не грели мне сердце чужие.
Маринка рассказывала, как в последний раз открывала отель в Коста-Рике. Веселый рассказ про местных бюрократов смешил до слез в глазах. У Наташки уже тушь потекла, она сбежала в туалет с Маринкой макияж поправлять. Мы с Пашкой выпили за встречу.
Девчонки вернулись, хихикая над очередной историей. Маринка села рядом со мной.
— Ну как ты, Стас, где сейчас? Женился? Дети? — видно, что простое любопытство, хотя приятна ее близость. На меня пахнул аромат духов, дорогие, но ее родной запах не перебивали.
— Нет, не женился, детей тоже нет, — смотрел в ее черные как омут глаза.
— А как же твоя мама это пережила? — улыбнулась теплой улыбкой. А ведь мама моя ее недолюбливала всегда, но Маринка стойко переносила все придирки.
— В прошлом году похоронил.
— Прости, — сказала она, опустила глаза, улыбка исчезла с лица, но все равно оставила что-то светлое после себя. Маринка в знак сочувствия положила свою ладонь на мою обшарпанную ручищу. Маленькая изящная с накрашенными длинными ногтями, только одно колечко на пальчике.
— Обручальное? — Взял ее ручку в свою, и покрутил кольцо.
— Уже нет, — устало улыбнулась она. — Точнее собирались только пожениться. Знаешь, на западный манер, вручили мне во время помолвки.
— А что случилось? — не понравилась мне грусть в ее глазах.
— Расстались просто, — отвернулась, а ручка вздрогнула.
— Бросил?
— Изменил, — она не повернулась ко мне, а руку забрала, сняла кольцо и бросила в сумку.
