Игра словами - [45]

— Ты говоришь серьезно?..

— Вполне серьезно! Кстати, тебе нужно предупредить Уэнди. Думаю, Марк и Дик будут рады двинуться дальше.

— А Дэвид, случайно, не собирается уезжать? — сухо поинтересовался он. — Может быть, мы вернемся наконец к нормальной жизни?

Ничто больше не будет нормальным, грустно подумала Эстер.

— Мне кажется, да, — ответила она устало.

— Ты хочешь сказать, что еще не говорила ему о своем решении возобновить работу?

— Нет.

— Но скажешь сегодня вечером? Представляю себе эту прелестную сцену! Вы, очевидно, отбросите условности, и он наконец-то проведет ночь в твоей палатке?

В голосе его прозвучала такая горечь, что Эстер опешила. Неужели все эти ночи он следил за тем, кто из них где спит?!

Неожиданно их прервал голос Дэвида. Они и не заметили, когда он вернулся.

— Знаю, мне не следовало подслушивать, но мне кажется, мой друг, что ты ухватился не за тот конец палки. Наши отношения с Эстер давно прекратились!

Гордридж холодно взглянул на него.

— Но тебе ведь, кажется, удалось восстановить их?

Дэвид нахмурился и вопросительно посмотрел на Эстер. Она покачала головой, надеясь, что он догадается ничего не говорить, но напрасно.

— Да, мы помирились, — ответил он. — Но теперь мы просто друзья. Все остальное, что было между нами, ушло. Я действительно предлагал Эстер вернуться ко мне, но она не захотела, и я могу ее понять. Я был к ней чудовищно несправедлив и никогда не прощу себе этого!

Гордридж сурово нахмурился.

— Несправедлив? — переспросил он. — Что ты имеешь в виду?

Дэвид не мог скрыть своего удивления.

— Разве Эстер тебе не рассказала?

— Не рассказала чего, черт возьми?! — рявкнул Гордридж.

Дэвид вздохнул и сел рядом с ними.

— Она никогда не изменяла мне. Я ревновал, как последний идиот, а у нее не было за моей спиной никакого романа. Впрочем, что теперь об этом говорить…

Но Гордриджу явно казалось, что говорить есть о чем. Глаза его сузились, когда он перевел взгляд с Дэвида на Эстер.

— Это действительно правда?

Она кивнула, но подумала, что Дэвид прав: этот разговор ничего не может изменить. Впрочем, сам Дэвид, кажется, теперь считал иначе.

— Эстер — очень преданная женщина и вообще замечательная личность! — убежденно сказал он. — Посмотри, на что она пошла ради Эдварда! А тебе, мой друг, было бы лучше извиниться перед ней за свое позорное поведение. Я давно хотел поговорить с тобой, но Эстер не разрешала мне. Ты причиняешь ей боль, старина. Я поражен, что она все еще хочет остаться и печатать твою книгу.

Эстер положила ладонь на руку Дэвида и покачала головой.

— Пожалуйста, прекрати, ты ставишь меня в неудобное положение.

Он пожал плечами.

— О'кей. Я сказал достаточно. А теперь оставлю вас вдвоем. Хочу пойти и поболтать с Уэнди. Я, признаться, привязался к этой юной леди. Не задену ли я твоих чувств, Филип, если дам ей свой лондонский адрес?

Для Эстер было полным сюрпризом, что у Дэвида возник какой-то интерес к Уэнди. Может быть, именно по этой причине он вернулся обратно, а вовсе не из-за нее? В таком случае его, должно быть, весьма разочаровало то, что Уэнди откровенно заигрывает с Филипом…

К ее глубокому удивлению, Гордридж тепло улыбнулся в ответ.

— Конечно нет, Дэвид! Уверяю тебя, я никогда не претендовал на эту девицу.

— Мне казалось, что тебе нравится Уэнди, — не удержавшись, заметила Эстер, когда Дэвид отошел от них.

Его брови привычно поднялись вверх.

— Неужели я производил такое впечатление?

— Вполне определенно!

— И это тебя волновало, Эстер?

Наступило ли время для откровенного разговора? Она решила, что нет: это могло привести только к очередному унижению. Она пожала плечами.

— Нисколько. То, что ты делаешь, касается лишь тебя самого.

На скулах Гордриджа заиграли желваки.

— Как бы мне хотелось, чтобы меня не касалось то, что делаешь ты! Почему, черт возьми, ты внушила мне, что вы с Дэвидом снова решили быть вместе?

— В целях самосохранения, наверное, — ответила она, пожав плечами.

Гордридж в замешательстве сдвинул темные брови.

— Не понимаю!

Как она могла сказать, что нуждается в защите из-за любви к нему? Как она могла признаться в этом человеку, у которого по отношению к ней не было никаких чувств, кроме физического влечения?

— Эстер, ответь мне! — взмолился он. — Почему ты опять обманула меня?

Она вздрогнула, услышав это слово. Ведь Гордридж больше всего на свете ненавидел обман.

— Потому что… потому что я думала… что так удержу тебя на расстоянии от меня! — прошептала она с болью в голосе.

— Неужели ты действительно этого хочешь?

Гордридж замер. Все в нем, казалось, окаменело в ожидании ее ответа.

Что она могла сказать? Эстер не хотела больше обманывать его, но открыть свое сердце боялась.

— Не совсем так, — наконец пробормотала она. — Мне просто не нравится… когда меня оскорбляют!

— Оскорбляют?! — хрипло воскликнул он. — Ты что же, считала мои поцелуи оскорблением?

— Но ты же сам сказал, что испытываешь ко мне только физическое влечение!

Его кулак обрушился на стол с такой силой и так неожиданно, что она вздрогнула, а сердце ее сильно забилось от страха: Гордридж, казалось, совершенно утратил контроль над собой.

— Конечно, испытываю! Но что в этом дурного? Почему ты решила, что это исключает все остальное? Черт побери, Эстер, я думал, что ты знаешь меня лучше!