Игра с призраком - [4]

В мозгу у него раздался гармоничный аккорд, эквивалент смеха.

— Сильно же ты ненавидишь меня, — заметил Призрак. — Но это не довод.

«Нет, — мелькнуло у Фауста в голове, — это не довод». Он стиснул кулаки. Еще больше, чем Призрака, он ненавидел болезнь — то, чего нельзя понять и что поэтому страшнее. Призрак в конце концов такой, каким и должен быть, дабы в мире сохранялось равновесие: это зло против добра. Но безоглядно разящая смерть приводила Фауста в бешенство. Он видывал уже много умирающих, но ничто и никогда не возмущало его так, как эти бессмысленные эпидемии, убивающие без разбора калек и здоровых, молодых и старых, опустошающие целую страну, словно серп ниву.

— Да, — сказал Призрак, — понимаю.

«Конечно, — подумал Фауст, — ты меня понимаешь. Ты знаешь, я не герой, и то, что гонит меня все ближе к чуме, это не геройство, а бешенство. Ибо против этой слепой смерти никто ничего не может сделать…»

— Никто? — прозвучало у него в мыслях.

Он удивленно огляделся. Увидел пыльную дорогу под белесым небом, волнующиеся нивы и даль, трепещущую в солнечном зное.

— Никто, — пробормотал он, прислушиваясь.

— Может быть… — продолжал Призрак, — может быть, средство найдется.

— Средство от чумы?

— Ну да, при некоторых условиях.

— Знаю, — горестно сказал Фауст, — ты ничего не даешь даром. У тебя ведь договор, подписанный моей кровью.

— Кровь была мне нужна, чтобы тебя вылечить, — оскорбленно отозвался Призрак. — Ты начинаешь наскучивать мне. Зачем мне глупец, играющий в лекаря, но не имеющий никакого понятия об эпидемиологии, о гигиене?

— Так почему я тебе так нужен? Почему ты выбрал именно меня?

Призрак засмеялся.

— Я скажу тебе, почему. Может быть, потому, что ты так похож на человека.

— А ты, кто ты сам? — повторял доктор, но все тише и тише.

Призрак молчал. «Боже, иметь средство, чтобы излечивать от черной смерти… Слава, деньги почести… Нет, — остановил себя доктор. — Слава, чтобы до него дотянулась рука инквизиции? Деньги, чтобы у него их отняли ненасытные князья или лесные разбойники? Почести, чтобы завистники могли очернить его? Нет, пусть будет что-нибудь другое. Он продался дьяволу, но пусть теперь дает дьявол».

— Какие же это условия? — нерешительно спросил он.

Призрак оживился. Его мысли искрились жадностью.

— Ты не боишься?

— Боюсь, — вырвалось у Фауста. Но он тут же добавил: — Я хотел бы иметь это средство. Чего ты хочешь?

— Крови больного!

— Так кто же ты? — спросил с досадой доктор. — Дьявол или вампир? За чем ты гоняешься — за кровью или за душами?

— Мне нужна кровь, чтобы найти причину болезни.

Доктор махнул рукой.

— Там, куда мы идем, больных будет с избытком.

— Ты не понял. Мне нужна твоя кровь, потому что ее состав я хорошо знаю. Как и тебя самого.

Доктор остановился. Его пронзило холодом. Даже в этом послеполуденном зное он почувствовал, как по спине у него струится холодный пот.

— Мне нужно, чтобы ты заразился чумой. Во всем опыте нет ничего опасного, это только дело техники.

— Очень благодарен.

— Как только я узнаю, в чем дело, я тебя вылечу. Это не опасно, поверь мне. Если бы ты знал хоть что-нибудь о микробах и защитных веществах, было бы легче. Но сейчас тебе остается только довериться мне.

Фауст знал, что Призрак никогда не говорит попусту. Мысленно он видел, как исцеляет больных и воскрешает мертвых. Видел, как оживают посиневшие лица матерей, как они ласкают плачущих детей окоченевшими пальцами.

Они шли среди трепещущих воздушных зеркал: мрачный Фауст впереди, а далеко за ним Призрак в монашеской рясе.

5

В Праге им пришлось подкупить содержателя гостиницы, чтобы он дал им комнату. Когда потом начала косить смерть, он узнал, что Фауст врач и посещает чумные больницы. Он поднял крик и хотел выгнать обоих, но смерть была быстрее и замкнула ему уста раньше, чем он успел выполнить свое намерение.

Призрак не очень тревожил доктора. Часто исчезал подолгу, и Фауст не знал, куда. Потом таинственно появлялся снова, и Фауст не знал, откуда. Доктор вскоре перестал замечать, здесь Призрак или нет: все равно они были связаны неразрывно. Чума косила широкими взмахами, и больницы были переполнены. Над кострами за городом, где сжигали трупы, столбами поднимался дым. Это была война, упорная и отчаянная. Призрак ждал. И дождался.

Однажды на пути в больницу Фауст упал. Лицо у него почернело, из распухших губ вырывалось хриплое, зловонное дыхание. К счастью, его узнали, и только потому он не очутился в яме или на костре за городом, среди безымянных трупов. Люди в капюшонах и масках, собиравшие больных и мертвых, принесли его в гостиницу и бросили на кровать.

И тут подошел Призрак и набрал шприцем крови, как в первый раз. И снова исчез. И снова появился. С лекарством, которое впрыснул в кровь. Фауст выздоровел.

По городам, где властвовала черная смерть, распространялись слухи о чудесном враче из Праги. Слухи были необычайные. Говорили, что в гостинице, где он живет, слышатся странные звуки и светятся таинственные огни. Кое-кто видел рядом с доктором какого-то незнакомца в монашеском капюшоне, с бледным лицом.

В более спокойное время загадочным пришельцем из Эрфурта заинтересовалась бы инквизиция. Но в эти мрачные дни люди отупели, и бог значил для них не больше, чем дьявол. И помогал не бог, а загадочный доктор.