Игра с джокером - [22]

— Вроде, верно, — говорит Палыч. — Только откуда Букину было знать, что Васильич умрет? Его явно запугать хотели, а это и впрямь больше на братьев Сизовых похоже.

Я в разговор не вклиниваюсь, сижу, слушаю, на ус мотаю.

— А Букину и незачем было это знать! — заводится Лексеич. — Ему надо было, чтобы на время Васильич в семейных неприятностях завяз, не вылезал из больницы от жены и дочери, а он бы тем временем нас в бараний рог скрутил и провел бы через нас всякие документы на избавление от налогов, потому что его продукцией военные ветераны торгуют! Когда Васильич к делам вернулся бы, он бы уже ничего изменить не смог! А что помер, так ещё лучше — вообще на дороге не стоит! А „крыша“ директорская, она, я тебе скажу, вполне на такой бандитизм способна!

— Тише, тише! — говорю я, а сам разливаю ещё по трети стаканчика. Неровён час, у кого-нибудь из вас сердце прихватит. Мы ж теперь не те орлы, что прежде, инвалидная команда мы, какую поискать! Давайте выпьем, и объясните мне толком, что это за „крыша“ такая у директора Букина, которая на бандитизм способна.

Мы выпили, и Палыч объясняет:

— У них все официально, они профсоюзом работников грузовой пристани называются. Только почему-то эти работнички тюков на баржи не таскают, как грузчикам положено, а на иномарках разъезжают!

— Так куда же, говорю, милиция смотрит?

— На милицию грешить трудно, — вздыхает Лексеич. — И майор Наумкин нормальный мужик, и все остальные, и оперативники, и участковые. Хорошие ребята, не продажные. Это я точно тебе скажу. Но и опыта у многих нету, и мало их, и ведь за одни иномарки не арестуешь, доказательства нужны, а с доказательствами туго. Народ знает, что для себя безопасней с милицией не связываться, и из свидетелей лишнего слова не вытянешь. С кем могут — с тем разбираются, но это больше по мелочи выходит. Говорят, майор даже в область писал, чтобы направили к нам на время хорошую следственную бригаду со всеми полномочиями, да подкрепление к ней, но куда там! В области точно так же рук не хватает.

— А какое они себе здание под „профком“ заняли! — говорил Палыч, имея в виду тех бандюг, что, оказывается, при директоре Букине навроде личной охраны. — Трехэтажный дом, весь в евроремонте, тоже по Двадцатипятилетия Октября, немного директорских хором не доходя. А по документам все правильно. Милиция проверяла, и все ведомости сходятся, что это они грузчиками заработали, работая день и ночь, с доплатами за особо ценные и хрупкие грузы, и имеют право на заработанные деньги здание родного профсоюза отремонтировать! Тьфу!

— И смех, и грех! — поддерживает Лексеич. — А ведь не подкопаешься!..

Кое-что мне ясным становится, и я спрашиваю:

— А эти Сизовы, они, небось, тоже в хоромах живут?

— Нет, — отвечают мне, — эти держатся от глаз подальше, на самой окраине, где уже город кончается и сразу село Плес начинается. Дом, похоже, большой и справный, правда, за глухим высоким забором его не очень разглядишь. Забор этот ещё их отец ставил, который был ещё тот живоглот. А что там, внутри — может, хоромы царские, отделанные золотом, а может, грязь и убожество — никто не знает. Правда, известно, что они и всю сантехнику итальянскую закупали, и две ванны, и два унитаза… Так что, надо полагать, у них со всеми удобствами сделано. И ещё они соседний дом прикупили, где семья местных пьянчуг жила — дали пьянчугам какие-то деньги, те и отвалили невесть куда, подписав все бумаги. Но они этот дом ещё не начинали ремонтировать, так и стоит пока пустой развалюхой. Правда, бахвалились, что скоро они и его в полный порядок приведут, и ещё крытым коридором с прежним домом соединят…

Я слушаю и киваю. Что ж, все, что мне надо, я узнал. Подробности потом подсобрать можно. И заговорили мы о том, как похороны организовывать, как дальше по жизни Анастасии и Валентине помочь… Потом ушли мои гости, заторопившись: мол, они тут со мной прохлаждаются, а Захарыч один торгует, не надо бы оставлять его в такой день, да ещё машина с товаром прийти должна… Я их проводил и опять уборкой помещений занялся.

Часа два провозился, понял, что надо передохнуть. Квартира начинала пристойный вид обретать. Я бульонные кубики в кухонном шкафу нашел, сделал себе кружку бульона, и значит, бульоном с хлебушком пообедал. Аппетита особого у меня так и не было — да я ж говорю вам, на пенсии привык. А вот ещё рюмку водки выпил. Потом лег на диванчик, пистолет под подушку, уставился в потолок, думаю. Думаю, как мне половчее к моему хищному зверью подобраться. Плохо, что снег, а у меня походка слишком узнаваемая, как найдут отпечатки хромого, так быстро меня могут выследить. Ну, тут у меня кой-какие идейки зреют. А еще, думаю, к Сизовым надо со стороны этого заброшенного дома подбираться, который они у пьянчуг купили. Может, засесть в доме, и ждать… Иначе к ним никак не подойти. И еще, думаю, надо мне принимать предложение этого директора Букина, который, видишь ты, каким фруктом оказался. Спасибо, просветили… А мог бы ведь и сам сразу сообразить, ведь не очень-то складно он пел про то, зачем ему сотрудничество с военным инвалидом нужно. Ладно, и на старуху бывает проруха. А вот если я последним олухом прикинусь и поближе к нему окажусь неужели я не узнаю, виноват он в смерти Васильича или нет? Уж где-нибудь что-нибудь подслушаю или кого-нибудь из его бандюг на разговор раскручу…