Игра - [52]

А вдруг мой неизвестный сейчас здесь и слышит, как я кружу по дому в поисках чего-то. Но нет. Я не чувствую чужого присутствия, тем более присутствия этого человека. Мне спокойно и комфортно. И пока я одна, тщательно рассматриваю все углы. О прежних хозяевах многое может рассказать чердак, чуланчики. И что я там обнаружила? Всякую всячину: пустые флакончики от антигистаминных препаратов, сложенных аккуратно в картонную коробку от зубной пасты, напомнившей мне о далеких годах детства, когда тюбик болгарской зубной пасты «Поморин» неизменно лежал у нас на стеклянной полке в ванной комнате. В ящиках из-под виски «Джонни Уокер», одной из самых известнейших марок виски вообще, были аккуратно сложены в целлофановых пакетах и свертках разнородные мелкие предметы. Скорее всего, они были сложены сюда в процессе опустошения полок и шкафов: все, что накопилось за долгие годы, подряд выгребалось из дальних углов ящиков письменного стола, шкафчиков ванной комнаты, кухни. Надо выбросить все эти сломанные щетки для волос, лезвия бритвы, огрызки карандашей, полузасохшие фломастеры, мелкие, пожелтевшие от времени неиспользованные почтовые конверты для писем.

Материальные вещи могли о многом мне рассказать. И в первую очередь о статусе живших здесь людей, их пристрастиях, привычках, достатке, вкусах. В комнатах, заставленных старинной мебелью, кроме старых ковриков и одеял больше ничего не было. В последней комнатке в конце коридора стояла старомодная детская кроватка из светлого дерева, на окне в стеклянной вазе – букетик высохших и выцветших фиалок. Эту комнату не обновляли. Но она была чистая и светлая. Желтые обои создавали обманчивый эффект освещенности помещения солнцем. Я с благоговением и осторожностью прикрыла дверь, хоть здесь никого и не было, но детская комната ведь.

Узор бумажных обложек обнаруженной мною в глубине кухонного шкафа общей тетради с датами высадки рассады помидоров и рецептами растворов для опрыскивания яблонь напомнил мне узор моего любимого в детстве платья. Моя бабушка сшила мне его за день из подаренного мне тетей на день рождения светло-серого, с синими крапинками незабудок батиста. Я открыла тетрадь на последней обложке. Из полустершихся слов я все же вычитала: Бумажный комбинат имени… не разобрать, 1963 год, 48 страниц.

От кожаного дивана в кабинете я вновь ощутила запах необычного парфюма. Это его запах. Я, не зная даже, кто он, бесконечно соскучилась по нему, по приключениям, по тем сильным ощущениям, пусть даже страха, которые он умел во мне вызывать. Я жаждала встречи, даже если она меня напугает. «Неужели, – думала я, глядя на пламя свечи, – даже через столько лет мне так и не удастся узнать, с кем я играла в эту головокружительную игру чувств и ощущений?»

В первые дни своего пребывания здесь я специально уходила подальше от дома, в случае, если он был где-то поблизости, давая ему возможность посетить дом в мое отсутствие. Но уже заходя в дом, я чувствовала, что его не было здесь. В нашей таллиннской квартире он намеренно оставлял какой-то след о себе: окурок в пепельнице, которой уже давно никто не пользовался, открытый дневник или книгу, заложенную старой шариковой ручкой, чтобы сразу заметили. И конечно же, шлейф знакомого уже аромата духов. И теперь здесь, каждый раз возвращаясь из деревни ли, с прогулки к водопаду или охотничьему дому, я старательно рассматривала каждую мелочь, искала знаки его присутствия, крошки, окурки, запахи. Но ничего в доме за время моего отсутствия не менялось. Я слегка припорашивала каменные плиты и ступеньки снегом, чтобы увидеть, не было ли еще чьих-то следов, кроме моих. Один раз мне показалось, и я уже чуть было не закричала от радости… но то были отпечатки зимних ботинок Марко.

Может, стоит не торопить события. Честно говоря, я не знаю, чего ожидать, но явно заняла или просто вынуждена занять выжидательную позицию. Окажется она выигрышной или проигрышной – неизвестно. Я просто поставлена в такое положение. То, что сейчас со мной происходит, – это переосмысление всего предыдущего. Но вопросы быта тоже актуальны, особенно в такой экстремальной ситуации:

«Где взять воду, – думала я, – если эта кончится?» Во дворе я видела кран с длинным каменным корытом. Вода из источника может замерзнуть? Не у кого спросить. А ведь мне было бы интересно также узнать, чем занимают себя долгими вечерами здесь иностранцы. Играют в покер? Вяжут носки? «Ах, да, сидят в пабе», – подумала я, и сразу стало веселей.

Одевшись потеплее, я снова вышла на улицу и, борясь с ветром, убрала снег перед входом. Глядя на свой дом со стороны, я поняла: именно слово «солидный» подходило к этому надежному на вид, добротному и в архитектурном отношении совершенно отличному от типичных для данной местности строений. Местный колорит придавали ему лишь высокая каменная ограда с нишами для вазонов и черепичный карниз над ним. Дом действительно выглядел здорово. Это городской дом. Это архитектура середины девятнадцатого столетия. Может быть, дом построен и позже, но архитектурное решение именно того периода.