Игра Подсказчика - [12]

– Пока вам все ясно, госпожа Васкес? – осведомился Делакруа.

– Да, – отозвалась Мила, давая понять, что все, услышанное до сих пор, никак не помогло ей опознать татуированного.

Делакруа снова направил пульт на видеопроектор. Показалось лицо Энигмы, невозмутимо глядящего со снимка, сделанного сразу после ареста.

Глядя на него, Мила невольно откинулась назад на пластиковом креслице. Взгляд темных глаз этого человека, обрамленных вязью чисел, был настолько пронзительным, что, казалось, отрывался от экрана и проникал прямо в ее мысли. Сила этого взгляда внушала страх.

– Вглядитесь хорошенько, госпожа Васкес: узнаете ли вы его?

Мила последовала совету Делакруа и пристально вгляделась в фотографию. Через несколько секунд покачала головой.

Агент не падал духом.

– Мы восстановили на компьютере внешность убийцы, устранив татуировки.

Результат показался на экране: лицо обычного человека.

Гладко выбритое, ничем не примечательные, совершенно заурядные черты. Только глаза сохранили темную энергию, которая чуть раньше так взволновала Милу. Но она снова была вынуждена дать отрицательный ответ.

– Я не знаю его, никогда не видела.

По залу прошел удрученный ропот. Шаттон тоже была разочарована.

– Ты в этом абсолютно уверена? – переспросила Судья.

– Да, уверена, – подтвердила Мила. – И то, что я до сих пор услышала, ни о чем мне не говорит.

Снова ропот досады. Впав в раздумье, Шаттон поигрывала тяжелым золотым браслетом, который носила на запястье.

– Почему вы до сих пор не распространили эту восстановленную фотографию? – поинтересовалась Мила. Кто-то мог бы опознать Энигму без татуировок.

– Не хватало еще, чтобы мы подпитывали миф о монстре! – возмутилась Судья. – В Сети и так полно экзальтированных типов, которые души в нем не чают.

Утром и Бериш намекал на такой феномен, как эти фанатики. Но Мила считала, что не распространить истинный облик Энигмы было ошибкой: куда лучше выставить его заурядным человеческим существом, лишив тем самым мистического ореола.

– Мне нужно с вами поговорить. – Шаттон встала и отвела агентов и судмедэксперта в сторонку.

Милу исключили из этого круга: наверное, ее присутствие больше не требовалось, вот они и вели себя так, будто ее здесь нет. Она попыталась мысленно отстраниться от их дискуссии, сосредоточившись на том, что услышала за это время.

В конечном итоге версия полиции заключалась в том, что Энигма – бомж с кислотной зависимостью, живущий, по всей вероятности, за счет продажи деталей от старых компьютеров, что-то вроде психопата, помешанного на числах; и вот вечером он случайно забрел на ферму Андерсонов и устроил жестокую резню, находясь под возбуждающим воздействием «Слезы ангела».

Все сходилось как нельзя лучше.

Тогда зачем я здесь? – снова спросила себя Мила. Я здесь потому, что Энигма вытатуировал мое имя у себя на руке, вспомнила она. Причина простая: он хотел, чтобы я пришла. И смысл может быть один-единственный.

Я – ответ на загадку Энигмы.

Она выслушала отчет о динамике расправы и попытку создать профиль убийцы, но одного элемента не хватало.

Жертв.

– Устранение трупов для него важно, – вдруг произнесла она вслух, сама того не замечая, и все, кто собрались вокруг Шаттон, повернули головы. – Что мы знаем об Андерсонах? – продолжала Мила, не заботясь о том, что прервала их беседу.

Присутствующие воззрились на нее в остолбенении.

– При чем тут это? – рявкнул Бауэр раздраженно.

– Я думаю, что татуированный человек весьма хитер. Возможно, он предвидел, что вы соберетесь в таком составе. – Мила указала на компактную группу. – Он представил себе, что в число собравшихся войдут агенты, расследующие дело, а также судмедэксперт и криминалист. Предположим, он добивался моего присутствия с единственной целью: донести до вас мою точку зрения.

– Васкес, я бы не был в этом так уверен, – презрительно процедил Бауэр.

Мила почувствовала, что просто обязана все объяснить.

– Работая в Лимбе, я никогда не знала, стоит ли за исчезновением добровольное удаление, несчастный случай или чья-то рука. Но в отличие от дел об убийствах, где имеется труп и орудие, а то и возможный мотив, для меня единственным источником информации был именно пропавший… И я усвоила, что анализ поведения человека до того, как он растворился в небытии, имеет определяющее значение… Я ставила перед собой целый ряд вопросов: входил ли человек, которого я ищу, в группу риска? Сказал он или сделал что-либо, подвергшее его опасности, превратившее в потенциальную жертву? Могли ли его слова и поступки вызвать у кого-то реакцию, развязать агрессию?

Переключить внимание от возможного подозреваемого к жертве – метод, которым она пользовалась многократно.

– Много лет назад один криминолог сказал мне, что невозможно проникнуть в сознание серийного убийцы, поскольку его поведение определяется импульсами, инстинктами и фантазиями, которые накапливались годами – с тех пор, как он был ребенком. Но он же и открыл мне, что можно проникнуть в сознание жертвы.

Она опустила тот факт, что означенный криминолог был также и отцом ее дочери, но взгляды присутствующих показали, что она почти что их убедила.