Игра отражений - [13]

— Только что снял с песка, дон Доминико, — с достоинством отозвался слуга, внося новый кофейник и забирая остывший.

— Наконец-то, я его попробую, — обрадовался Кристиан. — Люблю этот напиток, но добыть его здесь очень непросто.

— Да, его величество не жалует кофе, зато продвигает свой любимый чай, — фыркнул юноша. — Да еще и с молоком. Какая пакость.

— Ну, если без молока, то чай неплохо бодрит. Привыкайте, вам тут придется выпить его очень много, — Кристиан подождал, пока ему нальют кофе.

— Если я не пью кофе или вино, я пью воду, — покачал головой Доминико. — Иначе попросту не могу утолить жажду. Приказать принести вам что-то к кофе? Я люблю сладости, которые готовит Валенсо.

— Да, я готов попробовать тот десерт. С миндалем.

Доминико обрадовался, Анхель понятливо испарился, чтобы вернуться уже с подносом, на котором в хрустальных креманках возвышались белые горки воздушного десерта.

— Обожаю запах миндаля, — признался Кристиан, зачерпывая десерт ложечкой. — М-м-м… Божественный вкус. Это волшебство, это магия.

— Это всего лишь искусство, помноженное на опыт предков и собственный. Валенсо — потомственный, можно сказать, маг сковородок и кастрюль. Его род уже более трех веков служит моему роду и, надо сказать, служит не за страх, а за совесть. И за хорошее вознаграждение, конечно же.

Кристиан что-то пробормотал, не отрываясь от восхитительной сладости, напоследок облизал ложечку.

— Будь мы дома, в палаццо Сан-Марко, отец вызвал бы повара, чтобы лично высказать мнение об угощении, но здесь так не принято, — заметил Доминико, лукаво щурясь.

— Ну, жить по традициям здешних мест всегда вы не обязаны, не так ли? — улыбнулся Кристиан.

— Так я позову Валенсо?

Кристиан кивнул:

— Да. Такое искусство требует похвалы.

Повар выскочил из-за двери, как чертик из коробочки: пухлый, невысокий, зато обладающий густейшими роскошными усами, щегольски закручивающимися в кольца, и намечающейся лысинкой в буйных кудрях. Застрекотал на родном языке, услышав похвалу, всплескивая руками и кланяясь.

— Валенсо не говорит на языке островов, хоть и понимает его, — посмеиваясь, сказал Доминико, — я переведу вам. Он счастлив узнать, что и здесь нашелся ценитель истинного искусства, говорит, что готов приготовить для вас самые изысканные блюда, если пожелаете. Он льстец, но искусство кулинарии подвластно ему в полной мере, драгоценный дон Кристиан.

— Я достаточно неприхотлив в еде. Но вот сладкое, — Кристиан развел руками. — Каюсь, я готов питаться только сладостями, если б это было возможным.

— Валенсо, ты этого не слышал! О, он ведь будет баловать вас! Выпросит разрешение у меня, а я тоже не устою и дам его.

— И в итоге я не влезу в свою одежду, бедная Бекки, ей ведь придется все это перешивать. А Уолтер — это мой повар — как же он будет недоволен…

— Я буду тверд… Ну, по крайней мере, я постараюсь взять себя в руки и не растаять, как тростниковый сахар в кипятке, от прекрасных глаз донны Кристины и вашего змеиного обаяния.

Кристиан рассмеялся:

— Это будет очень нелегко. Я очень обаятелен и отлично умею соблазнять.

Доминико покраснел и уткнулся в чашку с кофе.

— Вы жестокосердны.

— И в чем же выражается мое жестокосердие? — полюбопытствовал лорд Сент-Клер.

— Вам доставляют удовольствие мои мучения, и вы продолжаете меня испытывать и смущать. А я не знаю, как спросить то, что меня сводит с ума.

— Просто скажите словами. И не сходите с ума, — Кристиан чуть подался вперед.

Доминико вздохнул, покусал нижнюю губу, и без того полную и манящую поцеловать ее.

— Обещайте, что не станете смеяться надо мной.

— Клятвенно заверяю. Спрашивайте.

— Я не спрашивал у матушки, как раньше двуликие искали себе избранников, потому что в том возрасте мне это и в голову не приходило. Но сейчас я не знаю, что мне делать. Я ведь и в самом деле люблю женщин и никогда не смотрел на мужчин как на возможных партнеров, хотя в Сагранзе нередки подобные браки. Но если… не будете ли вы чувствовать себя обделенным? — от щек Доминико уже можно было спокойно зажечь камин.

— Если в спальне я буду лишь в женской ипостаси? Нет, мне нетрудно, — спокойно отозвалась Кристина, поддергивая рукава рубашки повыше.

— Ну что же вы творите, драгоценнейшая донна, — почти простонал юноша, смущение которого перешло некоторую грань и стало чем-то отдельным, отчего Доминико даже несколько успокоился. — Вы искушаете и без того каждым мигом своего существования, а лицезреть вас в мужском платье — это удар по моей незрелой душе! — он даже улыбнулся, показывая, что это была шутка.

— А костюм кажется весьма скромным, — невинно улыбнулась Кристина. — Вот если б тут было жарко, и я успел развязать платок, презрев приличия…

— Я признаю, что вы прекрасны, — неожиданно твердо сказал Доминико, — но не стану нарушать правила приличия. И компрометировать даму. Мой отец коснулся матушки только на брачном ложе, несмотря на то, что были возможности и желания ранее. Простите мне, если это не укладывается в привычные вам нормы, но я последую примеру отца.

— Как приятно встретить столь благовоспитанного юношу, — заявил Кристиан. — Ну что ж, думаю, что дел нам хватит обоим до послезавтрашнего вечера, — он поднялся, приводя в порядок одежду.