Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна Великого Феникса - [183]

А вот и отчёты Королевской исторической комиссии, исследовавшей в конце XIX века рукописные материалы и другие раритеты, сохранившиеся в замке Бельвуар. Запись о найденном стихотворении (десять строф), вторая часть которого использована в шекспировской «Двенадцатой ночи». Повторная экспертиза почерка (Пороховщиков определённо считал, что строки написаны самим Рэтлендом) до сих пор не произведена — и это при полном отсутствии рукописных материалов того времени, имеющих столь прямое отношение к шекспировским текстам! Факт удивительный на фоне бесчисленных диссертаций по поводу едва ли не каждой шекспировской строки. Вот если бы нашлась хотя бы фраза, написанная рукой Уильяма Шакспера, — что бы тут поднялось…

В списке бельвуарских рукописей — редчайшая анонимная сатирическая поэма «Философический пир» о празднестве в лондонской таверне, куда приглашены все видные английские поэты и где было особо желательно присутствие Томаса Кориэта из Одкомба, «без которого всей затее будет не хватать крыши». Человек, объявленный британскими шутниками величайшим писателем и путешественником, продолжает пребывать в этом качестве на страницах солидных английских и американских справочников и энциклопедий и по сей день.

Хозяйственные записи дворецкого (и дальнего родственника) Рэтлендов — Томаса Скревена — ещё одно окно в мир интересов бельвуарской четы. Многочисленные записи о приобретении книг, среди них и те, что послужат источниками для шекспировских пьес. Иногда книги прибывали целыми ящиками. И самая последняя запись такого рода — в Бельвуар поступают книги Кориэтовой серии: «Капуста» и «Десерт». Это вообще последняя расходная запись дворецкого при жизни Роджера Мэннерса, 5-го графа Рэтленда; возможно, он успел ещё с улыбкой полистать «Кориэтовы» страницы. Следующая запись: 19 июля 1612 года уплачено двум хирургам за последние медицинские услуги «моему Лорду» и за бальзамирование тела умершего — 70 фунтов. Далее уплачена крупная сумма — 145 фунтов — геральдмейстеру ордена Подвязки и его людям за участие в торжественной церемонии похорон Рэтленда 22 июля (через два дня после погребения!). А ещё через семь месяцев, 31 марта 1613 года, та самая знаменитая запись, с которой начался интерес исследователей к Рэтленду: Шакспер и Бербедж получают деньги «за импрессу моего Лорда»..

Наконец, в моих руках давно интересовавшая меня, но бывшая доселе недоступной редчайшая книга Джона Дэвиса из Хирфорда «Жертва муз»^{115}. Я уже говорил о двусмысленном поэтическом обращении Дэвиса к «нашему английскому Теренцию мистеру Уильяму Шекспиру». Вне сомнения, Джон Дэвис из Хирфорда, поэт, входивший в блестящее литературное окружение принца Уэлского, Пембруков, Рэтлендов[194], активнейший участник фарса о Кориэте, был посвящён в тайну Великого Барда, на что он неоднократно намекал. Книга малого формата (октаво) напечатана Томасом Шодхэмом для Джорджа Нортона. Как и честеровский сборник, книга не регистрировалась в Компании; на титульном листе даты нет, но на последней странице дата — 1612 год. Я сказал «титульный лист», но это очень странный титульный лист, подобного которому мне ещё не приходилось встречать. Это гравюра, ширина которой на два сантиметра больше формата книги, поэтому на излишнюю ширину титульный лист подвёрнут. Похоже, что гравюра печаталась отдельно и не для этой книги. Имени автора, печатника, издателя, места печатания, то есть обычных выходных данных, на заменяющей титульный лист гравюре нет. Лишь вверху, над рамкой гравюры — заголовок, тоже шире формата книги: «The Muses Sacrifice» («Жертва муз»[195]), и совсем внизу слева пометка гравёра — «для Дж. Нортона» и подпись «У. Хоул». Уильям Хоул — крупнейший мастер эпохи, иллюстрировавший, между прочим, и «Кориэтовы Нелепости».

Рисунок изображает сцену на Парнасе. На алтаре Бога — покровителя искусств Аполлона в жертвенном пламени сгорают сердца служившей ему четы. Пламя в жертвеннике поддерживает Аполлон и некий ангел Чистой Любви, попирающий при этом Купидона — божка плотской любви; аллегория вполне прозрачная: традиционные лук и стрелы незадачливого Купидона валяются рядом за ненадобностью. Вокруг — все девять муз, коленопреклонённые, с горестно простёртыми к жертвеннику руками. Над головой ангела — взлетающий голубь. В правом верхнем углу — несколько строк:

«Мы принесли эту жертву

В пламени чистой любви и искусства.

Божественною милостью

Оба сгорели быстро».

Сохранилось восемь экземпляров книги, из них два без этого титульного листа-гравюры. У хантингтонского экземпляра эти строки в правом верхнем углу целы; в фолджеровском же — вся правая половина надписи изъята (скорее всего, вырезана из гравюрной платы или закрыта листком бумаги при печатании). Умышленный характер этой операции очевиден — непосвящённому читателю стало труднее понять, какое событие изображено на рисунке. А изображено на нём, с точностью до деталей (в этом можно убедиться, глядя на репродукцию), то же печальное событие, которому посвящена поэма о Голубе и Феникс и другие произведения честеровского сборника — трагическая смерть бельвуарской четы. Здесь и Голубь, и духовный характер отношений супругов, и их бескорыстное служение Аполлону, Парнас, 1612 год. Гравюра — точная иллюстрация к честеровскому сборнику, и не исключено, что первоначально она для него и предназначалась… Удивительно, что никто из изучавших ранее честеровский сборник или из сегодняшних специалистов по шекспировской поэзии не заметил эти многочисленные совпадения и соответствия и никому не пришла в голову мысль поместить гравюру Хоула в одном из многочисленных переизданий шекспировской поэмы о Голубе и Феникс или «Канонизации» Джона Донна. А ведь там она была бы вполне к месту.