Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна Великого Феникса - [138]

После этих обращений идёт исполненное лукавой иронии послание «К добродетельному читателю» и, наконец, на 57 страницах -сама поэма, давшая название всей книге: «Славься Господь Царь Иудейский». Потом ещё одна поэма, содержание которой кажется не связанным с предыдущей, названная «Описание Кукхэма». Завершают книгу несколько строк на отдельной странице, адресованных «Сомневающемуся читателю», которому доходчиво «объясняется», что название поэмы пришло автору однажды во сне много лет назад!

В поэме, особенно в части, озаглавленной «Оправдание Евы в защиту женщин», поэтесса развивает целую систему взглядов на несправедливость тогдашнего положения женщин в обществе. Учитывая уникальность публичного изложения подобных взглядов в то время, мы можем без большой натяжки назвать Эмилию Лэньер предтечей феминизма.

Развенчивая древние и средневековые предрассудки о женщине как средоточии греховности, автор соответственно трактует и библейский сюжет об изгнании первых людей из рая. Она доказывает (не без иронии), что не Ева, а Адам виноват в грехопадении и вообще мужчины — гораздо более расположенные к греху существа, чем женщины, которым они причиняют столько страданий и потом их же во всём обвиняют! Еву, не устоявшую перед искушением, оправдывает её любовь к Адаму, её женская слабость; но мужчина — сильнее, никто не мог заставить его отведать запретный плод, если бы он сам не захотел этого! И совсем уж было несправедливо (и недостойно первого мужчины) перекладывать свою вину на плечи слабой и любящей его женщины. «Мужчины хвастают своими познаниями, но ведь они получили их из прекрасных рук Евы как из самой умной книги!»

Поэтесса не ограничивается констатацией несправедливости униженного положения женщин, она прямо призывает их вернуть себе утраченное достоинство, а мужчин — осознав женскую правоту, не препятствовать этому!

«Вернём же себе нашу свободу

И бросим вызов вашему господству.

Вы приходите в мир только через наши муки,

Пусть это умерит вашу жестокость;

Ваша вина больше, почему же вы не признаёте

Нас равными себе, не освобождаете от тирании?»

Автор постоянно делает упор на чистоту, благородство, верность, незапятнанность репутации женщины. Рассказывая о великих женщинах, героинях Ветхого и Нового Заветов, она опускает такую личность, как Мария Магдалина, а переходя к женщинам из греко-римской Античности и уделяя достаточно места Клеопатре и трагической истории её любви к Антонию, она, однако, даёт ясно понять, что её симпатии на стороне скромной и целомудренной Октавии. И так — везде. Красота должна быть соединена с добродетелью.

Всё это чрезвычайно трудно согласовать с тем, что сообщает об Эмилии Лэньер в своём дневнике Симон Форман. Действительно, в искренность и нравственную чистоту поэтессы трудно не поверить — её личность, её духовный мир, нравственные оценки всё время на переднем плане. Но, с другой стороны, и записи Формана нельзя просто сбрасывать со счетов: ведь он знал Эмилию довольно близко, она неоднократно обращалась к нему, посвящала в свои интимные секреты…

Поэмы и посвящения демонстрируют уникальную для незнатной женщины образованность и начитанность автора; бесчисленное множество свободных ссылок и аллюзий на библейские книги и греко-римскую мифологию, литературу, историю свидетельствуют об этом.

Обращение к Мэри Сидни-Пембрук, названное «Мечтой», чрезвычайно значительно. Несомненна не только духовная общность двух поэтесс, но и личная близость Эмилии Лэньер к семье Сидни. Она склоняется перед подвигом сестры Филипа Сидни, сохранившей и открывшей миру его несравненные творения. Имя Филипа Сидни поэтесса произносит с молитвенным обожанием, её голос прерывается — так даже через много лет потрясает её его судьба; хорошо известно ей и о том, что графиня Пембрук — поэт и писатель, о её переводах псалмов и других произведений (хотя, как мы уже знаем, Мэри почти ничего из написанного ею под своим именем не печатала).

«К этой леди теперь я направляюсь,

Предлагая ей плоды своих свободных часов;

Хотя она сама написала много книг, несравненно ценнейших,

Но ведь есть мёд и в самых скромных цветах…»

Несколько раз в книге повторяется шекспировская мысль о сценической преходящести всего сущего, образ мира-театра:

«Вы знаете хорошо, что этот мир — лишь Сцена,

Где все играют свои роли, а потом должны уйти навсегда.

Никому не делается снисхождения, ни знатности, ни юности,

                                                                                     ни сединам,

Никого не щадит всепоглощающая Смерть…»

Поэтический язык Эмилии Лэньер насыщен яркой образностью, впечатляет богатством лексикона, эвфуизмами, редкими словосочетаниями, тонкими нюансами интонации, несущими важный подтекст. Хотя это — единственная её книга, не чувствуется, что автор — новичок в поэзии; перед нами мастер, уверенно владеющий многими средствами художественной выразительности, поэтической техникой. Немало строф в этой книге по праву можно отнести к лучшим достижениям английской поэзии XVII века.

Но книга заслуживает самого тщательного изучения не только в силу очевидных поэтических достоинств и апологетики женского равноправия. Самым серьёзным является вопрос о личности автора книги. «Мистрисс Эмилия, жена капитана Альфонсо Лэньера, слуги Его Королевского Величества» — таким скромнейшим образом представляет она себя на титульном листе своей единственной и достаточно необычно (да ещё во сне!) названной книги, отпечатанной в считанных экземплярах (что стоило недёшево). Больше ни в печатной, ни в рукописной литературе той эпохи это имя не встречается, хотя она жила ещё долго; никто из современников не говорит ничего о её связях с литературой; в архивах обнаружено лишь несколько её материальных тяжб. Отсутствует такая писательница и в литературном окружении Мэри Сидни-Пембрук, к которой она так доверительно обращается, и около Люси Бедфорд…