Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна Великого Феникса - [123]

Теперь ещё раз вчитаемся в сцену встречи студентов с Бербеджем и Кемпом — актёрами труппы лорда-камергера, пайщиком которой был и Шакспер. Актеры невежественны и жадны, они хотят задешево нанять голодных студентов. Кемп не верит в их способности, однажды он видел, как они разыгрывали в Кембридже какую-то комедию и делали это плохо: «…они не умеют говорить на ходу, а только стоя на одном месте». Бербедж надеется, что их можно будет подучить, а кроме того, они смогут написать для актёров пьесу. Но Кемп настаивает на своём: «Мало кто из университетских перьев умеет писать хорошие пьесы, они слишком пропахли этим писателем Овидием и этим писателем Метаморфозием и слишком много болтают о Прозерпине и Юпитере. Наш друг (fellow[101]) Шекспир всех их побивает, и Бена Джонсона в придачу. О, этот Бен Джонсон — зловредный тип. Он вывел на сцене Горация, который даёт поэтам пилюли[102], но наш друг (fellow) Шекспир устроил ему самому такую чистку, что он потерял всякое доверие». Невежество клоуна и танцора Кемпа, принимающего название знаменитой античной книги за имя автора, проявляется и в других его высказываниях перед студентами. Что касается «университетских перьев», чьи писания «пропахли» латинской классикой, то подсчитано, что Шекспир в своих произведениях упоминает Юпитера 30 раз, Диану — 50, Аполлона — 42, Венеру — 17, а запомнившуюся Кемпу Прозерпину (жену Плутона, богиню подземного мира) — 6 раз. Следовательно, танцор Кемп имел все основания относить насквозь «пропахшего» классикой и именами античных богов Шекспира к «университетским перьям».

Конечно, пьесу, в том числе и вторую часть «Возвращения с Парнаса», писали не Бербедж и Кемп, а кто-то из «университетских умов и перьев»; актёры же могли вообще не знать, что кембриджские остряки «вставили» их в пьесу.

Нет никаких документальных указаний на то, что кто-то из актёров труппы считал Шакспера при его жизни писателем, драматургом. Впервые несколько пьес с именем Шекспира на титульных листах были напечатаны лишь в 1598 году, в списках же для разучивания ролей актёрами имя автора тем более не указывалось и рядовых актёров вообще вряд ли интересовало. И не только актёров. «Ричард II» игрался на лондонских сценах неоднократно, но печатали пьесу без имени автора, и даже через несколько лет при расследовании на самом высоком уровне дела Эссекса, где злоумышленная постановка этой пьесы инкриминировалась заговорщикам, именем автора никто даже не поинтересовался.

Как я уже говорил, не исключено (но и ничем не доказывается), что в отдельных случаях пьесы попадали в труппу через Шакспера, от него требовалось лишь помалкивать о своих доверителях, за что он получал время от времени кошелёк с золотыми монетами, которые предприимчивый стратфордец расчётливо пускал в оборот. Но это ещё не значит — в любом случае, — что хорошо его знавшие сотоварищи по труппе принимали его за писателя и драматурга. В какой-то степени об игре вокруг сходства имени Потрясающего Копьём и Шакспера мог быть осведомлён Ричард Бербедж, знакомый Рэтленду, Саутгемптону и Пембруку и пользовавшийся их доверием (недаром после смерти Рэтлендов именно Бербедж появляется в Бельвуаре вместе с Шакспером накануне окончательного выдворения последнего из Лондона).

Но кембриджские авторы «Возвращения с Парнаса», судя по сочинённым ими откровениям Галлио и речам Кемпа, знали и о тайне шекспировского псевдонима, и о роли, отведённой в этой игре Шаксперу из Стратфорда, и не упустили случая потешиться на этот счёт. Они продолжают потешаться над своими учёными толкователями и сегодня.

Исследователями XIX и XX веков были высказаны различные предположения о том, кто мог быть авторами «парнасских» пьес (все три явно написаны не одной и той же рукой), но вопрос остаётся открытым. В прологе к первой части «Возвращения» есть прозрачная аллюзия на имя автора, которое-де напоминает о сыре, изготовляемом в Чешире (то есть, возможно, это имя — Честер или Чешир). Студента с таким подходящим именем в университетских списках второй половины 90-х годов XVI века найти не удалось. Но ведь автор (один из авторов) мог учиться в Кембридже и раньше, сохранив связи с университетом и после его окончания (случай совсем не редкий). Тогда нам следует вспомнить о главном авторе честеровского сборника «Жертва Любви» — о самом Роберте Честере. Он учился в Кембридже (в колледже Св. Троицы) в середине 1580-х годов. Его имение в Ройстоне находилось в нескольких милях от Кембриджа, и поддерживать связь с университетской публикой и после завершения курса обучения было для него несложно. В 1600 году его имя значится в списках студентов Миддл Темпл, тесно связанной с Грейс Инн, где занимался Рэтленд; в начале февраля 1602 года в Миддл Темпл была исполнена шекспировская «Двенадцатая ночь». Честеровская поэма в «Жертве Любви» свидетельствует о том, что Честер знал тайну своего молодого знатного родственника Рэтленда и его супруги и вполне мог быть автором хотя бы одной из частей «Возвращения с Парнаса». Впрочем, это лишь предположение, требующее дальнейших изысканий. Тем более, что сравнительно недавно английскими учёными Ф. Хантли и Е. Хонигманом