Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна Великого Феникса - [115]

Эссекса возвращают в собственный дом, но строгий надзор за ним не ослаблен. Наконец, в июне он предстаёт перед Тайным советом, где сначала вынужден стоять перед лордами на коленях, лишь потом ему разрешили сесть. Ослушнику припомнили его грехи. Среди выступавших с обвинениями был и Фрэнсис Бэкон, ещё недавно всячески выдвигавшийся Эссексом и пользовавшийся его материальной поддержкой, но начавший отдаляться от него после того, как убедился в опасной непредсказуемости поступков вчерашнего королевского фаворита. По указанию Елизаветы Бэкон напомнил об одном, казалось бы незначительном, проступке графа: тот принял посвящение ему Джоном Хейуордом «Истории Генриха IV», где излагались перипетии низложения легитимного монарха Ричарда II. Самого злополучного автора уже давно упекли в тюрьму, дабы и другим неповадно было касаться таких щекотливых тем, да ещё писать при этом двусмысленные посвящения… Эссексу пришлось униженно каяться во всех своих прегрешениях и просить прощения. Его вернули домой и приказали ждать решения королевы. И только в конце августа — почти через год после его злосчастной выходки — Эссексу даровали свободу.

Но полученный урок не пошёл впрок. Отстранённый от двора, от власти, униженный, испытывая серьёзные денежные затруднения, Эссекс был обуян мятежным духом, временами он был вне себя, и его друзья не знали, чем всё это может кончиться. Он по-прежнему продолжал засыпать королеву письмами-стенаниями, но одновременно в его окружении шли постоянные совещания, составлялись и менялись всё новые планы завоевания доверия королевы, противодействия Сесилу, Уолтеру Рэли и прочим недругам…

Верные эссексовские тени — Саутгемптон и Рэтленд — всё время после возвращения в Англию своего кумира были в беспокойстве и заботах о его судьбе. Но не только политика волновала и занимала их. 13 октября 1599 года, то есть тогда, когда Эссекс уже вернулся и находился под арестом, вездесущий Роуланд Уайт пишет своему патрону Роберту Сидни: «Лорд Саутгемптон и лорд Рэтленд не появляются при дворе; они проводят всё время в Лондоне, каждый день находятся в театре»^{73}. Это чрезвычайно важное свидетельство как тесной дружбы Рэтленда с Саутгемптоном (если только нужны ещё дополнительные свидетельства на этот счёт), так и их особых интересов в театре — каждый день они там! — в мире пьес[89]. Однако стратфордианские шекспировские биографы в этом важнейшем документе фиксируют внимание лишь на имени Саутгемптона (коль скоро «ему Шекспир дружески посвятил свои первые поэмы»); о Рэтленде они, как правило, мало что знают.

В эти же дни в жизни Рэтленда происходит важное изменение — он становится мужем Елизаветы Сидни. Судя по письмам Роуланда Уайта, это происходит где-то между 1 сентября и 16 октября 1599 года[90]. Данных о каких-то торжествах по случаю свадьбы, бракосочетания столь заметной четы нет, возможно, это связано с арестом Эссекса и тучами, нависшими над ним и его семьёй, к которой теперь вслед за Саутгемптоном стал причастен и Рэтленд.

Дочь Филипа Сидни родилась в 1585 году (данные о точном дне и месяце противоречивы) и получила имя Елизаветы от своей венценосной крёстной матери. В 1590 году, через четыре года после смерти Филипа Сидни от ран, полученных на поле боя, его молодая вдова (ей было всего 22 года) стала женой графа Эссекса. За воспитанием дочери Филипа Сидни и падчерицы графа Эссекса внимательно следила её тётка, Мэри Сидни, графиня Пембрук. В 1595 году Джервиз Маркхэм (впоследствии автор «Английской Аркадии») посвятил десятилетней девочке свою «Поэму Поэм». Елизавета росла в атмосфере культа своего великого отца, культа искусства и поэзии и, как мы уже знаем по свидетельству Джонсона и Бомонта, сама была одарённой поэтессой. Став графиней Рэтленд, Елизавета постепенно вступает в тот же полумрак, который всегда скрывал от любопытных глаз жизнь её супруга; так же, как и он, она не оставила ни одной поэтической или драматургической строки, подписанной своим именем, и нам ещё предстоит найти и обрести их заново. 

Хотя Рэтленд и был признан наиболее достойным кандидатом для соискания руки дочери Филипа Сидни, сам он долго колебался. И даже после того, как брак был заключён, он так и остался платоническим. Мы не знаем, когда написаны те или иные из шекспировских сонетов, опубликованных лишь в 1609 году. Однако первые полтора десятка сонетов обращены поэтом к другу, которого он снова и снова убеждает в необходимости продолжить себя в потомстве. Исследователи не исключают, что эти и некоторые другие сонеты обращены поэтом к самому себе. В любом случае их содержание точно соответствует ситуации, в которой находился Рэтленд перед вступлением в брак (или после того, как неполнота этого брака перестала быть тайной для окружающих).

В поэтическом сборнике «Английский Геликон», изданном в 1600 году, есть стихотворение, названное «Пастораль графини Пембрук». Автор пасторали (подписанной «Пастушок Тони» — возможно, это близкий к окружению графини Пембрук Энтони Манди, но стихотворение могло быть написано, судя по названию, или отредактировано и ею самой) рассказывает о молодых обручённых, «пастухе и пастушке», то есть на языке пасторальной поэзии того времени — поэте и поэтессе. «Его вид свидетельствует о благородном происхождении, её красота недоступна шутам; в их взглядах открываются их души. Чудная пара, что будет с вами? Бедные любящие сердца, Господь знает, в каком они были замешательстве! Теперь надежда осеняет начало их любви и утверждает обоюдный союз, который будет неподвластен времени».