Игра на изумруд - [60]
Вот и сегодня всех посетителей, что Гоша-шнифт со своей марухой[31] в задней комнате, да в зале шестеро оборванцев и ровно столько же приблатненной шушеры, от которой больше шуму, нежели проку.
Хозяин харчевни обернулся на скрип двери: в зал вошел давешний паренек, предлагавший найти покупателя на старинную диковину. При таких своих обстоятельствах Никитка Рыжий, можно сказать, что и обрадовался этому гостю. Гость тем временем аккуратно обстучал от снега сапоги у дверей и шагнул к стойке.
– Здравствуйте, дяденька.
– Здравствуй, коли не шутишь, – вполне приветливо отозвался харчевник. – Перекусить забрел или дело имеешь?
– Сразу два дела. Перво-наперво хотел спросить вас: не забыли ли вы о моей просьбе и не сыскали ли возможности содействовать?
– О просьбе помню. Вот только содействовать мне было не с руки. Тебя ж в полицию упекли.
– Так упекли и тут же выпустили, да и с чего на меня казенные харчи переводить? Вы уж расстарайтесь, окажите такую любезность.
– Никитка! – заорали из-за дверей с той половины. – Неси полбутылки три звездочки.
– Ты тут погодь чуток! – кинул Никита Иванович собеседнику. – Сейчас заказ исполню, договорим.
Паренек кивнул, снял картуз, уложил его аккуратно на стойку и стал осматриваться. Взгляд у него был спокойный и если показался кому-то обидным, так то лишь спьяну.
– Чего зыришь-то, шкет[32]! – прокричал ему от столика один из приблатненных.
– Так за посмотреть здесь денег не берут, вот и смотрю.
– А может, мне не нравится, что ты на меня смотришь?
– Отвернись, – равнодушно ответил паренек. – Мне вот на твою рожу тоже смотреть не нравится, так я без претензий – отвернусь – и все дела.
При этих словах он демонстративно отвернулся, а компания весело загоготала. Обиженный насмешками блатной выбрался из-за стола и пошел к стойке с явным намерением за шиворот выкинуть щенка из харчевни и дать ему при том хорошего пинка. Он уж и руку протянул к воротнику тулупчика, но вдруг сам грохнулся навзничь, зашибив затылок, чем еще больше насмешил своих приятелей. Парнишка же даже обернуться не соизволил.
Приятели подняли пострадавшего, увели его к столу, налили водки, чтобы привести в чувство.
Тем временем вернулся Никитка Рыжий.
– Ну-с, про твое первое дело скажу так: заходи послезавтра, может, что и срастется. А второе дело какое?
– Вы, дяденька, тут правильно припомнили, что меня на той неделе при облаве схватили. Так мы пока в кутузке сидели, господин Егорин велели вам кое-что на словах передать, так как были в большом сомнении, что их отпустят.
– Ну?
– Они сказали, что шум весь и неприятности из-за убийства монашки, и как того убийцу найдут, сразу спокойнее жить станет. Вот он и велел вам, дяденька, сказать, что если вам что известно, так шепните полиции словечко. У нас, мол, своих фартовых в достатке, так что терпеть беспокойства за гастролеров заезжих да еще и покрывать их – совсем даже без резону.
– Все?
– Все. Его с допроса привели, меня на допрос увели, а после отпустили. А на допросе и меня про то же спрашивали: не слышал ли случайно каких разговоров вообще, а особенно про то убийство. Так я взаправду ничего не слышал, а то бы по совету господина Егорина и рассказал.
Никита Иванович покивал головой, мол, понял.
– Ну, так я пошел?
– Иди, если есть не станешь. Ты послезавтра заходи.
– Зайду. Как не зайти, ежели больше, как к вам, и не к кому.
Хозяин посмотрел вслед парнишке с долей уважения. Не зря Егорин ему доверился, почуял родственную душу. Сам-то Кондратий Петрович ни одного дела собственными руками не свершил, а во всех делах выходил за главного и отхватывал самый большой куш. Хотя и то было справедливо: дело не только обстряпать нужно, а сперва толково придумать, как это сделать. Вот и полиция никак до Егорина добраться не могла. Нынче тоже подержат-подержат и отпустят, потому как уцепиться не за что будет. И парнишка этот хитер не по годам, вон и знакомство нужное свел. Надо с ним дружбу завести, а для начала помочь. А случись Рыжему про убийцу монашки чего услыхать, так он и сам бы в полицию нашептал. Потому как и с полицией дружбу водить надо, никак без этого.
Не углубись Никита Иванович в эти размышления, он наверняка заметил бы, что шпана засобиралась уходить слишком уж быстро, неожиданно, и, может, придержал бы парней, давая мальчишке фору. А так, раз те расплатились заранее, то на их уход он и внимания не обратил.
