Игра на чужом поле - [19]

Перспективы прояснились к 5 ноября 1937 года, когда статс-секретарь Ламмерс передал Герингу, Бломбергу, Нейрату, Фричу и Редеру приглашение Гитлера прибыть на совещание в рейхсканцелярию.

В своей речи, составленной адъютантом фюрера подполковником Госсбахом и ставшей известной лишь после войны, Гитлер объявил о «твердом намерении» в «обозримое время» разгромить Чехословакию и захватить Австрию. При этом он выразил убеждение, что ни Франция, ни Англия в конфликт не вмешаются.

Бломберг, Нейрат и Фрич выразили сомнение в обоснованности такого прогноза. Но это не произвело на Гитлера никакого впечатления.

12 ноября 1937 года содержание речи фюрера стало известно начальнику генерального штаба армии Беку. Его отрицательное отношение к идее молниеносного захвата Чехословакии в ближайшее время было известно: с ноября 1937 года до лета 1938 года он неоднократно «выходил на фюрера» с докладными записками, повторявшими одно и то же: нападение на Чехословакию — самоубийственный шаг. Сопоставление анализа положения, данного Беком, и прогноз дальнейшего развития событий интересны не только сами по себе, но и как подтверждение порочности системы управления тоталитарным государством как таковым. Диктатор, по определению, не нуждается в независимом механизме анализа данных стратегической разведки, не обращает внимания даже на ведущих советников, ибо настоящее и будущее видит по-своему. Именно такое положение и сложилось к 1938 году. Гитлер и генерал-полковник Бек располагали одной и той же информацией, но сделанные ими выводы были противоположными.

Вот что, в частности, писал в докладной записке от 15 июня 1938 года, озаглавленной «О бесперспективности войны с Чехословакией», Бек, критикуя выводы Гитлера относительно ожидаемой позиции Франции и Англии:

«…Для меня сегодня является несомненным, что военное наступление на Чехословакию приведет к немедленному военному вмешательству Франции и, тем самым, Англии, направленному против нас… европейской или мировой войне. То, что она закончится для Германии не только военной, но и всеобщей катастрофой, — истина, не требующая дополнительных доказательств…

…Разговоры о предстоящей войне с Чехией идут в народе, который в своем большинстве этой войны не желает, опасаясь, что она не ограничится Чехией… армия не свободна от таких настроений…

…Подводя итоги, можно считать твердо установленным: перспектив в обозримом времени разгромить… Чехословакию, не вызвав выступления Англии и Франции, — нет…

Если в войну вступят Англия и Франция, то это более не будет вмешательством в пользу Чехии, а борьбой не на жизнь, а на смерть с Германией».

Бек скептически оценивал возможность вступления Венгрии в войну на стороне Германии, а Польшу рассматривал как потенциальную угрозу германским интересам.

Касаясь перспектив удержания прочной обороны на западном фронте в период активных операций против Чехословакии, генерал и на это смотрел пессимистически—из-за недостатка сил армии и авиации и слабости укреплений. Бек уведомлял главнокомандующего Браухича, что такую его точку зрения разделяют и другие старшие офицеры генерального штаба.

Лишь в одном взгляды Гитлера и Бека совпадали — в оценке «советского фактора».

Ни в 1936, ни в 1937 году в немецких директивах о подготовке к войне с СССР еще ничего не говорилось, к этому времени между нашей страной, Чехословакией и Францией уже были заключены договоры о взаимопомощи. В это время боевая мощь Красной Армии из-за начавшихся массовых репрессий, выкосивших командные кадры, оценивалась германской разведкой крайне низко.

Вот что писал об этом главнокомандующему армией Браухичу генерал Бек:

«Возможное использование русской армии в результате расстрела ее руководителей сильно сократилось. Поэтому вмешательства армии не следует ожидать, но нужно считаться с немедленным участием их ВВС. Как фактор долгосрочного значения, Россию в роли противника все еще следует оценивать во всех областях высоко».

Если в оценке разведывательной информации об СССР начальник генерального штаба был согласен с Гитлером, то в отношении США и Японии их мнения расходились. Бек считал, что военно-экономический потенциал США, а также позиция их государственного руководства и настроения в народе основательно не принимаются во внимание. Он полагал, что военная промышленность США способна наладить массовое производство вооружения и поставлять его Англии. В целом Бек считал США потенциальным военным союзником островной монархии. Некоторые его слова оказались пророческими: «Если Америка со своими 130 миллионами жителей выступит на стороне Англии и Франции, а это, к сожалению, нужно считать вероятным, хотя в начале не следует думать о непосредственной военной поддержке», то этому Германия «ничего не сможет противопоставить».

Несмотря на то, что Бек вплоть до ухода с поста начальника генерального штаба армии в 1938 году выражал несогласие с планами осуществить уже в этом году нападение на Чехословакию, он, служака дисциплинированный, участвовал в его подготовке.

Такую же позицию занимал и адмирал Канарис. Практически руководство абвера вело двойную игру — ведь именно Канарис возглавлял и лично контролировал развертывание шпионажа и диверсий в Чехословакии. В то же время он предпринимал и некоторые довольно рискованные шаги, чтобы не допустить гибельного, с его точки зрения, военного конфликта с Англией и Францией, в котором Чехословакия могла сыграть «первую скрипку».