Игра мудрецов - [24]

– Пока, господин белый рыцарь! – звонко крикнула Марта, размахивая рукой и глядя на Эдварда. – И простите, что я ваш эполет испортила.

– Можно мне взять твой лук? – спросил Генри. – Ты ведь новый теперь можешь сделать, верно?

Марта потянула лук с плеча, но Эдвард ее остановил.

– Не нужно, – натянуто проговорил он. – Он такой неуклюжий, что оружие ему лучше не доверять.

Они молча шли рядом, пока веселые голоса деревенских жителей, желавших принцу удачи, не стихли далеко позади.

– Ну все, дальше я еду сам, – сказал Эдвард, запрыгивая на коня. – Удачи с верховой ездой, звереныш.

Генри его не слушал. Неподалеку хрустнула ветка, а он был уверен, что ни один зверь не подошел бы к людям так близко. И оказался прав: из леса вышла Секретница.

Конь Эдварда отшатнулся, перепуганно косясь на нее, а она подошла ближе и схватила его за поводья бледной рукой с синеватыми ногтями. Выглядела она ужасно: бескровное лицо, грязно-серое платье, черные от грязи босые ноги.

– О, мой прекрасный юноша, у меня есть одна просьба, – прошептала она, глядя на Эдварда. – Прилюдно я не могла о ней сказать: ты бы мне отказал, а здесь не откажешь. Я будто ослепла, мне придется начать все с начала. Знаешь, почему я всегда начинаю с детей? Когда я слаба, я вижу только маленькие секреты. Мне нужно много есть, чтобы увидеть что-нибудь посерьезнее. Потом приходит черед взрослых с их мелкими тайнами, вечно одними и теми же – деньги и любовь, полученные не по правилам. Когда я ими насыщаюсь, начинаю видеть убийства, ненависть, предательство. Но только когда я в полной силе, я могу разглядеть настоящие тайны, то, чего иногда и сам человек не знает. И одна такая есть у тебя. Я сразу ее заметила, ведь эти дурачки так щедро меня накормили. Я могу сказать тебе, что на самом деле произошло в тот день.

Она говорила с жаром, и Генри стало страшно. Эдвард замер, вцепившись в поводья так, что пальцы побелели.

– В какой? – едва слышно спросил он.

– В тот, когда твоя жизнь рухнула. Думаешь, твой брат случайно сорвался с утеса? Как бы не так. Я скажу тебе, только дай подержать тебя за руку. Это настоящая тайна, она дорого стоит. Но ты ведь заплатишь, верно? В королях и героях больше силы, чем в других смертных.

Эдвард протянул ей руку, но Генри остановил его.

– Ты ослабел, когда меня вылечил. Она заберет у тебя столько силы, сколько сможет. Даже если ты после этого и не умрешь, далеко точно не уедешь.

– Отстань, – выдохнул Эдвард, пытаясь вывернуть запястье из его хватки, но Генри держал крепко.

– Ты видела, кто я такой, верно? – холодно спросил Генри, глядя на Секретницу. – Я могу уничтожить что угодно, в том числе тебя. Хочешь проверить? Мне терять нечего.

Он говорил спокойно, даже не злился по-настоящему и уж точно не собирался ее убивать, но угрожающему тону он учился у Освальда, а тот был в этом непревзойденным мастером. Секретница закусила губу и шагнула назад.

– Кстати, твой секрет не так уж дорого стоит, – прибавил Генри, чтобы закрепить успех. – Я и так знаю, что в тот день произошло, и сам ему скажу.

Эдвард опустил руку.

– Про тебя я тоже кое-что видела, – проворковала Секретница, глядя на Генри неподвижным, как у ящерицы, взглядом. – Есть что-то в твоем прошлом, чего ты и сам не помнишь, верно? Что-то, связанное с твоей матерью и твоим отцом. Большая, настоящая тайна. Я не смогла рассмотреть ее как следует, не хватило сил. – Вглядевшись в лицо Генри, она рассмеялась. – Ничем не могу помочь, ты ведь не дал мне подкрепиться. Впрочем, может, оно и к лучшему. Правда не всегда приносит облегчение. Некоторые секреты, темные секреты, лучше хоронить поглубже. Может быть, ты кого-то убил, а? Ты ведь разрушитель, чего еще от тебя ждать?

Генри видел: она уже знает, что ей ничего не достанется, и просто хочет испортить ему настроение. Но он все равно вспомнил тот сон: руки, перепачканные землей. А Секретница расправила плечи и пошла обратно в лес, с достоинством переступая через древесные корни. Удобной способностью исчезать и появляться в любом месте она, видимо, не обладала.

– Откуда ты можешь знать, что произошло? – без выражения спросил Эдвард, глядя ей вслед.

– Твой брат не сам свалился в ущелье. Джоанна с Освальдом убили его, чтобы твой отец впал в отчаяние и во дворце расплодилось побольше духов вражды.

Эдвард посмотрел на него так, что Генри захотелось втянуть голову в плечи.

– Ты два дня не мог найти времени, чтобы это сказать?

– Я и не собирался говорить. Ни тебе, ни королю.

– Прости, я, кажется, не расслышал.

– Слушай, вы достаточно себя изводили этой историей. Ну, теперь ты знаешь, и что? Вам обоим пора забыть и жить дальше. Прошлое ничего не значит, – зло сказал Генри, сам не понимая, кого хочет в этом убедить: его или себя.

– И это говорит тот, кто едет так далеко ради безделушки, которая возвращает память. Раз ты согласился идти в поход, выходит, цветок памяти тебе все-таки нужен, верно? – Эдвард нагнулся к нему с коня. – Вот только он тебе не достанется, даже если мне придется его разбить. Прошлое ведь ничего не значит, да?

Он пятками ткнул коня в бока, и тот сорвался с места. Генри и поникший Снежок остались стоять на дороге, и несколько долгих, будто растянувшихся секунд Генри задыхался от предчувствия беды. Что-то похожее испытываешь, когда стрела летит в твою сторону, и ты уже заметил ее, но не знаешь, успеешь ли уклониться. Лес вокруг был темным, незнакомым, приближался закат, и сначала Генри решил, что ему не по себе от того, что придется ночевать там, где и его, и коня ночью может кто-нибудь съесть, но тут же понял: дело не в этом. В груди разливалось приятное, успокаивающее тепло. Огонь был рад, что Генри снова один.