Лизетта. Но чем жених так уж вам противен, так отвратителен?
Сильвия. Повторяю, он мне не нравится. Не нравится мне и то, что я не вижу с твоей стороны должного усердия.
Лизетта. Дайте мне время как следует в нем разобраться. Это моя единственная просьба.
Сильвия. Я его уже ненавижу. Зачем же мне ждать, чтобы я возненавидела его еще сильнее?
Лизетта. Уж не слуга ли его, который корчит из себя важную особу, настраивает вас против него?
Сильвия. Какие глупости! При чем тут слуга?
Лизетта. Не доверяю я ему. Уж очень он много рассуждает.
Сильвия. Сама перестань рассуждать! Твое мнение о лакее меня не интересует. Я стараюсь, чтобы он говорил со мною как можно меньше, но у него что ни слово, то жемчужина.
Лизетта. По-моему, он готов рассказывать всякие небылицы, лишь бы блеснуть остроумием.
Сильвия. Но ведь я в таком наряде, что поневоле приходится выслушивать всякую всячину. И что тебе он? Какое он имеет отношение к неприязни, которую во мне вызывает его господин? Ты принуждаешь меня защищать слугу. Видно, ты хочешь поссорить его с хозяином, хочешь выставить его плутом, а меня дурочкой, раз уж я слушаю его побасенки.
Лизетта. Ну, барышня, уж если вы заговорили таким тоном, так рьяно его защищаете и даже гневаетесь, то я больше вам ни слова не скажу.
Сильвия. Рьяно защищаю? А какой тон взяла со мной ты? Что ты хочешь сказать? Что у тебя на уме?
Лизетта. Я никогда еще не видела вас в таком состоянии и не понимаю, почему вы так кипятитесь. Ну что ж, раз слуга ничего не говорил, – тем лучше. Зачем же вы горячитесь, зачем же вы его оправдываете? Я вам верю – и дело с концом. Будьте о нем самого лучшего мнения – я ничего не имею против.
Сильвия. Подумайте только, до чего противная девчонка! Как она все выворачивает наизнанку! Я возмущена прямо… прямо до слез.
Лизетта. Да почему же, барышня? Где же вы тут видите намек?
Сильвия. Намек? Я браню тебя за какого-то лакея? Я о нем наилучшего мнения? Ты забываешься! Наилучшего мнения! Праведное небо, наилучшего мнения! Что мне на это ответить? Что это значит? С кем ты разговариваешь? До чего мы дожили! К чему пришли!
Лизетта. Не знаю, к чему, но мне остается только руками развести.
Сильвия. Как ты смеешь так со мной разговаривать? Это возмутительно. Ступай! Ты мне несносна. Уходи! Обойдусь и без тебя.
Сильвия, одна.
Сильвия. Я вся дрожу. До чего беззастенчиво судит о нас прислуга! Как она непочтительна! Не могу успокоиться. Страшно вспомнить, какие она употребляла выражения. Но ведь речь идет о слуге! Как странно! Надо отогнать от себя мысль, которой эта грубиянка осквернила мое воображение. Вот Бургиньон, вот тот, кто смутил мой покой, но он, бедняжка, не виноват. Не надо на него сердиться.
Сильвия, Дорант.
Дорант. Лизетта, хоть я тебе и безразличен, все же я непременно должен поговорить с тобой. Мне кажется, у меня есть основания пожаловаться на твое обращение.
Сильвия. Не будем больше говорить друг другу «ты», Бургиньон. Прошу тебя!
Дорант. Как хочешь.
Сильвия. Ну вот, а ты все свое!
Дорант. Да ведь и ты тоже. Ты сказала: «Прошу тебя».
Сильвия. У меня это нечаянно вырвалось.
Дорант. Ну, так давай говорить как выйдет. Стоит ли стеснять себя на такой короткий срок? Ведь скоро мы расстанемся.
Сильвия. Твой господин уезжает? Скатертью дорога.
Дорант. И мне тоже, не правда ли? Я досказал твою мысль.
Сильвия. Я досказала бы ее и сама; если бы хотела. Но я о тебе вовсе и не думаю.
Дорант. А я глаз от тебя оторвать не могу.
Сильвия. Послушай, Бургиньон. Говорю тебе раз навсегда: ты можешь остаться, уехать, вновь вернуться – все это должно мне быть совершенно безразлично. Да так оно и есть. Я не желаю тебе ни худа, ни добра. Я тебя не ненавижу и не люблю, и никогда тебя не полюблю, разве что рассудок помутится. Вот тебе мой ответ. Иного и быть не может – разум этого не допускает. Да тебе не следовало бы и говорить со мной об этом.
Дорант. Горе мое беспредельно. Ты лишаешь меня покоя – быть может, на всю жизнь.
Сильвия. Что за глупости он вбил себе в голову!.. Мне тебя жаль. Опомнись! Ты обращаешься ко мне, я тебе отвечаю. Это уже много, даже чересчур много, поверь! Если бы ты кое-что знал, так, право, не жаловался бы на меня. Ты бы нашел меня неслыханно доброй, такой доброй, что, будь на моем месте другая, – я бы сама ее осудила. Но я в своей доброте не раскаиваюсь, в глубине души я чувствую, что поступаю похвально. Я разговариваю с тобой только из великодушия. Однако этим нельзя злоупотреблять, такое великодушие хорошо лишь на короткий срок, и я вовсе не склонна постоянно внушать самой себе, что у меня действительно невинные намерения. Итак, покончим на этом, Бургиньон! Покончим, прошу тебя! Что ж получается? Насмешка какая-то! Словом, не о чем больше разговаривать.
Дорант. Ах, любезная моя Лизетта, как мне тяжело!
Сильвия. А что ты хотел мне сказать? Входя сюда, ты жаловался, будто я тебя чем-то обидела. Чем же?
Дорант. Да ничем, пустое! Мне хотелось тебя видеть, и я, вероятно, просто выдумал предлог.
Сильвия(в сторону). Что тут ответишь? Рассердись я, все равно от этого ничего не изменится.
Дорант.
