Игра как феномен культуры - [8]
Участники состязаний нередко прибегали к различным ухищрениям, чтобы оказаться первыми. В поэме «Илиада» Одиссей, «вымышлятель хитростей умный», в борьбе с Аяксом
Когда же в беге Одиссею не удалось смошенничать, он обратился за помощью к «светлоокой Палладе богине»:
Маски, обязательные при исполнении религиозного действа, восходили к эпохе мезолита (XII – VI тыс. до н.э.), возможно, и к более ранним эпохам. Их появление связывают с распространенным у разных народов поверьем: для живого было опасно взирать на открытое лицо умершего или человека в его роли во время драматических диалогов духов предков с покойным. Маски (зооморфные, зооантропоморфные, антропоморфные, маски-шлемы, маски-наголовники, маски-личины) использовались во время ритуалов, связанных с культами предков, огня, с земледельческими культами, с обрядом инициации. Их носили перед собой на длинных палках при исполнении ритуальных танцев. При совершении земледельческих обрядов маски нередко помещали на поле для охраны посевов.
За точностью исполнения различных культов, а следовательно, и ритуальных игр следили члены тайных союзов, появившихся в период разложения первобытно-общинного строя. Их изначальная функция заключалась в руководстве обрядом инициации. Маски тайных союзов отличались сложной композицией: экспрессивные и угловатые черты лица, рога (от 2 до 10), ромбы с вогнутыми сторонами и выступами в центре.
У разных народов земледельческие обряды сопровождались состязаниями, от результата которых зависело «сохранение мирового порядка», и ритуальными играми в кости, в мяч, в шашки, в шахматы, в карты, имевшими символический смысл. Все в них было причастно космосу и соотносилось с основными параметрами вселенной. Как предполагают, игральные кости в форме куба могли олицетворять священные циклы бытия, конечную стадию циклического движения, стабильность и «еще не проявленную судьбу». Круглая форма мяча символизировала Солнце, а также «бесконечное движение родов и форму жилища кочевников». Древние египтяне делали мячи следующим образом: срезали у рыбы фугу (рыба-собака, иглобрюх и др.) шипы и набивали ее соломой. В Древней Индии в игре, напоминавшей шашки, фишки имели форму детородных органов.
Сложная символика отличала шахматы и карты. Двухцветная квадратная шахматная доска олицетворяла прямоугольную форму Земли; ее четыре угла – страны света; белые и черные фигуры – противопоставления, находящиеся на стыке природно-естественного и культурно-социального начала (свет-тьма, день-ночь, предки-потомки, удача-неудача и т.д.). Число шахматных полей (64) было связано с символикой числа «четыре», означающего цельность, совокупность, и «восемь» – изменчивость, восстановление, духовное возрождение. В древнейшей шахматной игре чатуранге принимали участие четыре игрока, имевшие по одному слону. С появлением двух игроков шахматная доска стала раскрашиваться в два цвета, число фигур удвоилось, и слоны начали располагаться на разных полях.
Карты, как и шахматы, обладали ритуально-магической символикой. По поводу родины карт существует несколько точек зрения: одни называют Египет, другие Китай или Индию. Согласно древнеегипетским воззрениям, четыре масти олицетворяли четыре стихии мироздания: огонь, воздух, воду и землю. Пятьдесят две карты соответствовали числу недель в году, тринадцать карт каждой масти – количеству лунных месяцев, черные и красные масти – холодным временам года, ассоциируемым с силами тьмы, и теплым временам года, ассоциируемым с силами света. Знаки, обозначающие крестовую, бубновую, червонную и пиковую масти, представляли собой трансформированные изображения жезла, скрещенных мечей, человеческого сердца, зажженного факела. Древние славяне, например, объясняли обилие рыбы в водоемах и дичи в лесах или, напротив, их отсутствие тем, что лесовые и водяные играют в карты без крестов (трефей) и проигрывают друг другу свое имущество. Успешное завершение ритуальных игр означало благосклонность высших сил к людям. Как отмечал Й. Хейзинга, обязательными в ритуальных играх были внешняя почтительность, взаимные услуги, обмен подарками.
Во многих древних культурах большую роль играл обряд ритуального состязания с быком. В шумерских сказаниях о Гильгамеше («Гильгамеш и Небесный бык») богиня Инанна потребовала, чтобы боги создали Небесного быка, который отомстил бы Гильгамешу, не ответившему ей любовью. Боги исполнили ее просьбу: Небесный бык спустился с небес на землю и выпил реку Евфрат. На шумерских печатях (ок. 5000 – ок. 2000 г. до н.э.) изображены эпизоды сражения Гильгамеша с быком, воплощавшим космическое начало. Ритуальные атлетические игры с быком представлены на одной из фресок Кносского дворца на острове Крит (XV в. до н.э.). С этим животным были связаны многие древнегреческие мифы: Зевс в образе быка похитил Европу; бог морей Посейдон подослал к супруге критского царя Миноса белоснежного быка, от которого она родила Минотавра, чудовище с туловищем человека и головой быка; Геракл одолел Критского быка, изрыгавшего пламя, и переплыл на нем море. На фреске воспроизведена нарочито удлиненная фигура быка в неистовом галопе, а перед ним, на нем и за ним – фигуры критян, проделывающих различные сакральные упражнения. Древнегреческие буфонии проводились в виде своеобразной ролевой игры: сначала убивали быка, съевшего жертвенный хлеб, затем устраивали обрядовый суд над виновником убийства.
Фелипе Фернандес-Арместо — известный современный историк, преподаватель Университета Миннесоты, лауреат нескольких профессиональных премий и автор международных бестселлеров, среди которых особое место занимает фундаментальный труд «Цивилизации».Что такое цивилизация?Чем отличается «цивилизационный» подход к истории от «формационного»?И почему общества, не пытавшиеся изменить окружающий мир, а, напротив, подстраивавшиеся под его требования исключены официальной наукой из списка высокоразвитых цивилизаций?Кочевники африканских пустынь и островитяне Полинезии.Эскимосы и иннуиты Заполярья, индейцы Северной Америки и австралийские аборигены.Веками их считали в лучшем случае «благородными дикарями», а в худшем — полулюдьми, варварами, находящимися на самой низкой ступени развития.Но так ли это в реальности?Фелипе Фернандес-Арместо предлагает в своей потрясающей, вызвавшей множество споров и дискуссий книге совершенно новый и неожиданный взгляд на историю «низкоразвитых» обществ, стоящих, по его мнению, много выше обществ высокоразвитых.
В работе исследуются теоретические и практические аспекты русской идеи и американской мечты как двух разновидностей социального идеала и социальной мифологии. Книга может быть интересна философам, экономистам, политологам и «тренерам успеха». Кроме того, она может вызвать определенный резонанс среди широкого круга российских читателей, которые в тяжелой борьбе за существование не потеряли способности размышлять о смысле большой Истории.
Дворец рассматривается как топос культурного пространства, место локализации политической власти и в этом качестве – как художественная репрезентация сущности политического в культуре. Предложена историческая типология дворцов, в основу которой положен тип легитимации власти, составляющий область непосредственного смыслового контекста художественных форм. Это первый опыт исследования феномена дворца в его историко-культурной целостности. Книга адресована в первую очередь специалистам – культурологам, искусствоведам, историкам архитектуры, студентам художественных вузов, музейным работникам, поскольку предполагает, что читатель знаком с проблемой исторической типологии культуры, с основными этапами истории архитектуры, основными стилистическими характеристиками памятников, с формами научной рефлексии по их поводу.
В работе финской исследовательницы Кирсти Эконен рассматривается творчество пяти авторов-женщин символистского периода русской литературы: Зинаиды Гиппиус, Людмилы Вилькиной, Поликсены Соловьевой, Нины Петровской, Лидии Зиновьевой-Аннибал. В центре внимания — осмысление ими роли и места женщины-автора в символистской эстетике, различные пути преодоления господствующего маскулинного эстетического дискурса и способы конструирования собственного авторства.
Источник: "Памятники средневековой латинской литературы X–XII веков", издательство "Наука", Москва, 1972.
Доклад, прочитанный 6 сентября 1999 года в рамках XX Международного конгресса “Семья” (Москва).