Игра как феномен культуры - [5]

Выготский выявил те внутренние преобразования в поведении детей, которые производит игра: «Ребенок научается осознавать свои собственные действия», он «подчиняет свои действия определенному смыслу, исходя из значения вещи». Именно в игре «осуществляются потребности ребенка, побуждения его к деятельности, аффективность его стремления». Кроме того, Выготский рассмотрел тесную связь игры с сознанием и речевой деятельностью ребенка: «… детская символическая игра может быть понята как очень сложная система речи при помощи жестов, сообщающих и указывающих значение отдельных игрушек». Он отметил, что «внутри каждой игры ребенок уже не механически, а разумно расчленяет обращение с вещами и обращение с людьми», то есть таким образом начинает осознавать действия, приобретающие определенный смысл.

Последователь Выготского А.Н. Леонтьев проанализировал процесс развития ролевой игры, вскрыл причины ее изменений и ее связи с другими играми дошкольника. Ученый дал определение «ведущей деятельности», связанной с главнейшими изменениями в психике ребенка, выделил преддошкольный период жизни ребенка, основная линия развития которого – «формирование предметных действий неигрового типа», вывел общую формулу мотивации игры: «Не выиграть, а играть» и общий закон развития форм дошкольной игры. Игра эволюционирует «от открытой игровой роли, воображаемой ситуации и скрытого правила к открытому правилу, к скрытым воображаемой ситуации и роли». Как и Выготский, Леонтьев отметил большое психологическое значение игр с правилами. Они развивают умение детей подчиняться правилу, и в них присутствует «момент самооценки». Однако трудно согласиться с утверждением Леонтьева, что ребенок безразличен к результатам игровой деятельности: его интересует лишь сам процесс игры. Но ученый не пытается выяснить, чем обусловлен этот процесс.

Один из учеников Л.С. Выготского Д.Б. Эльконин, обобщив основные материалы по теории игры зарубежных и отечественных авторов, рассмотрел социально-исторический характер ролевой игры как развернутой формы «ориентировочной деятельности», ее происхождение и содержание. Ученый предполагает, что в первобытном обществе с примитивными средствами и формами труда, с непосредственным участием детей в различных видах деятельности ролевых игр не было. Они появились на поздней стадии первобытнообщинного строя в результате изменения места ребенка в системе общественных отношений: игра «социальна по своему происхождению, по своей природе. Ее возникновение связано не с действием каких-либо внутренних, врожденных инстинктивных сил, а с вполне определенными социальными условиями жизни ребенка в обществе».

Вслед за Выготским называя основным мотивом детской игры выполнение роли, взятой на себя ребенком, Эльконин выявил психологические предпосылки, лежащие в развитии игры, и выделил четыре уровня развития игры: 1) действия с определенными предметами, причем роли определяются характером действий; 2) последовательность действий соответствует их последовательности в реальной действительности, а роли называются самими детьми; 3) логика и характер действий определяются взятой на себя ролью; 4) выполнение действий, связанных с отношением к другим людям и развертываемых в соответствии с реальной жизнью. Эльконин различает в ролевой игре сюжет – «ту область действительности, которая воспроизводится детьми в игре», – и содержание – «то, что воспроизводится ребенком в качестве центрального и характерного момента деятельности и отношений между взрослыми в их трудовой и общественной жизни». Значение игры как предпосылки возникновения условной ситуации ученый связывает с началом «собственно интеллектуальных форм видения и понимания мира».

Игра как неотъемлемая часть культуры являлась предметом исследования одного из крупнейших ученых XX века М.М. Бахтина (1895 – 1973). В книге «Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса» (1965 г.) он дал принципиально новое объяснение карнавальным празднествам как наиболее яркому выражению народной смеховой культуры. По его мнению, игра определяет специфическую природу карнавала: «… в карнавале сама жизнь играет, а игра на время становится самой жизнью». Ученый раскрыл новый тип карнавального общения, выявил основные особенности карнавала (см. тему 3). Бахтин отметил «свободную игру со священным» в сочетании с образами материально-телесного низа в средневековой литературе (игра «снижениями», «образом чрева, утробы») и рассмотрел превращение карнавальных форм в художественные средства на примере романа Рабле и произведений писателей барокко, рококо, романтизма. Он подробно проанализировал такие карнавальные игровые мотивы и приемы, как маска, шутовство, гротеск, пародия, мистификация, аллюзия, бурлеск. Исследование Бахтина позволило составить более полное представление о роли и месте игры в культуре.

Философ и историк культуры М.С. Каган (1921 – 2006) рассматривает игру не только как культурный феномен, отличающий ее от игры животного, но и как сложную биологическую и социальную систему, опосредованно воздействующую на физическое и духовное бытие человека. Объективную трудность при изучении игры исследователь видит в том, что этим понятием обозначаются различные по своей сути формы деятельности. Он говорит об игре в широком и узком смысле слова, различая «игровую модальность» любого вида деятельности и игру как конкретную форму действия человека. Ученый утверждает, что игра способствует «укреплению контактов между людьми на социальном, а не на биологическом уровне» и участвует в процессе «социализации индивида наиболее приятными для него средствами». Специфический характер игрового общения («общения ради общения») заключается в том, что оно допускает все новые и новые состязания между партнерами и развертывается на разных уровнях – физическом, психическом, духовном.