Игра как феномен культуры - [39]
Английский хронист Джон Стоу (1525 – 1605) писал, что «с кануна Дня Всех Святых до дня, следующего за Сретением, во всех домах, среди прочих развлечений, шла игра в карты на фишки, на деньги или на очки». Карты имелись во всех тавернах. Особенно ценились «испанские карты из Виго», «приятные на вид, диковинно расцвеченные и весьма отличные» от английских. Как отмечал хронист, «они продаются по цене один шиллинг колода у миссис Болдуин на Уорик-лейн». За год продавалось «примерно 4,8 миллиона колод».
Атмосфера напряженности, повышенной нервозности, свойственная азартным играм, воспроизведена на картине нидерландского художника Луки Лейденского «Игра в карты» (ок. 1514 г.). Центральная фигура, держащая карты в одной руке, а другой судорожно нащупывающая разбросанные на столе монеты, погружена в себя и как бы выключена из бытовой среды. Застывший игрок слева со взглядом, обращенным в никуда, видимо, обдумывает очередной ход; рядом с ним – тяжеловесная фигура персонажа, внимательно следящего за происходящим.
К числу излюбленных развлечений взрослых в эпоху Возрождения, как и в Средние века, были игры, воспроизводившие шутливое ухаживание молодых людей и комические единоборства мужчин и женщин («похищение поцелуя», «пастух из нового города» и др.). В игре «пастух из нового города» мужчина должен был улучить момент, поднять скачущую девушку на воздух и кружить ее как можно дольше. От женщин требовалась такая же сила, так как и она должна была поднять вертящегося парня и кружить его. По-видимому, игра заканчивалась массовыми поцелуями. К понедельнику, после Богоявления (19 января, в память о явлении гласа Бога Отца и Св. Духа в образе голубя после того, как Иисус вошел в воды Иордана), была приурочена игра «пахание плугом и бороной» (в Англии – Plough Monday), имевшая символический смысл: в Средние века и в эпоху Возрождения плуг и борона олицетворяли мужскую силу, недра земли считались символами женского плодородия. Сохранилось описание этой игры: «Молодые мужчины собирают всех девушек, участвовавших в продолжение года в танцах, впрягают их вместо лошадей в плуг, на котором сидит музыкант, и гонят всех в реку или пруд». Цель игры – высмеять девушек, оставшихся без женихов.
В эпоху Возрождения в Европе появился биллиард, родиной которого считается Китай. Эту точку зрения оспаривают французы. На основании того, что в названии игры содержится слово bille (шарик) и многие игровые термины звучат по-французски, они считают эту игру своим национальным изобретением. В одной из хроник XV в. были впервые упомянуты бильярдные столы при дворе французского короля Людовика XI Благоразумного (1461 – 1483). Сохранились сведения о том, что французский король Карл IX играл на биллиарде в Варфоломеевскую ночь (24 августа 1572 г. – день св. Варфоломея), когда католики начали массовую резню гугенотов. В день своей трагической смерти (17 февраля 1587 г.) шотландская королева Мария Стюарт в письме к архиепископу города Глазго просит позаботиться о своем бильярде (une table billard). О существовании в Англии биллиарда знал Шекспир. В его пьесе «Антоний и Клеопатра» (акт II, сц. 5) Клеопатра играет на биллиарде со своим евнухом Мардьяном. Однако это – несомненный анахронизм. По-видимому, к эпохе Возрождения относится появление в домах знати первых игровых салонов, столь популярных в Европе XVIII века (игровой салон королевы Марии-Антуанетты в Фонтенбло, 1786 г.).
Многие игровые приемы, используемые деятелями эпохи Возрождения, получат дальнейшее развитие в западноевропейской культуре Нового времени.
ТЕМА 6. МЕСТО И РОЛЬ ИГРЫ В КУЛЬТУРЕ НОВОГО ВРЕМЕНИ (XVII – XX ВВ.)
XVII век – сложная, противоречивая, полная драматизма эпоха кризиса феодальной системы. Дисгармония в развитии сказалась и на отношении к человеку, который стал осознаваться как противоборство двух начал – интеллекта и страстей. В этот период философия обособляется от религиозного сознания, наука становится самостоятельной сферой духовной деятельности человека, в художественной культуре формируются различные стили: барокко, классицизм, реализм. Игровой элемент, пристрастие к театральным эффектам более всего были свойственны барокко, открывшему мир страстей, чувств, экспрессии.
Архитектура барокко воплощает идею театрализации религиозного действа, что способствует усилению светотеневых эффектов, использованию изощренных форм. Итальянский архитектор Франческо Борромини (1599 – 9667), прибегнувший к игре форм, отказался от прямых линий, углов и колонн как конструктивного элемента. На смену им пришли пилястры, приставные колонны и полуколонны, волноподобные волюты в обрамлении порталов, дверей, окон и волнообразный фасад-ширма, скульптуры, вставленные в глубокие ниши, что создавало игру света и тени (церковь Сан Карло в Риме).
Архитектор Лоренцо Бернини (1598 – 8680) добавил к главному фасаду собора св. Петра в Риме грандиозную колоннаду «распростертые объятия», производившую впечатление колоссального вестибюля под открытым небом. Такое свойство игры, как эмоциональное воздействие на ее участников, Бернини использовал при создании королевской лестницы «Скала Реддиа» в Ватиканском дворце (1663 – 3666). Лестница сужается от входа, чтобы придать торжественному появлению папы монументальность: римский папа выходил, когда в окно светило солнце. Создавая пластически напряженные образы, изображая фигуры в сильном движении, в момент наивысшего напряжения душевных сил, Бернини-скульптор обратился к трактовке человеческого лица как своеобразной маски, олицетворяющей чувство мистического экстаза («Экстаз св. Терезы», 1644 – 4652; «Аполлон, преследующий Дафну», 1622 – 2625). В решении декоративных задач Бернини, как и другие скульпторы барокко, часто прибегал к своеобразной игре с массивными водяными каскадами, усиливающими динамику скульптурных форм («Фонтан с тритоном» на площади Барберини, «Фонтан четырех рек» на площади Навона).
Известный историк науки из университета Индианы Мари Боас Холл в своем исследовании дает общий обзор научной мысли с середины XV до середины XVII века. Этот период – особенная стадия в истории науки, время кардинальных и удивительно последовательных перемен. Речь в книге пойдет об астрономической революции Коперника, анатомических работах Везалия и его современников, о развитии химической медицины и деятельности врача и алхимика Парацельса. Стремление понять происходящее в природе в дальнейшем вылилось в изучение Гарвеем кровеносной системы человека, в разнообразные исследования Кеплера, блестящие открытия Галилея и многие другие идеи эпохи Ренессанса, ставшие величайшими научно-техническими и интеллектуальными достижениями и отметившими начало новой эры научной мысли, что отражено и в академическом справочном аппарате издания.
Валькирии… Загадочные существа скандинавской культуры. Мифы викингов о них пытаются возвысить трагедию войны – сделать боль и страдание героическими подвигами. Переплетение реалий земного и загробного мира, древние легенды, сила духа прекрасных воительниц и их личные истории не одно столетие заставляют ученых задуматься о том, кто же такие валькирии и существовали они на самом деле? Опираясь на новейшие исторические, археологические свидетельства и древние захватывающие тексты, автор пытается примирить легенды о чудовищных матерях и ужасающих девах-воительницах с повседневной жизнью этих женщин, показывая их в детские, юные, зрелые годы и на пороге смерти. Джоанна Катрин Фридриксдоттир училась в университетах Рейкьявика и Брайтона, прежде чем получить докторскую степень по средневековой литературе в Оксфордском университете в 2010 году.
Основание и социокультурное развитие Санкт-Петербурга отразило кардинальные черты истории России XVIII века. Петербург рассматривается автором как сознательная попытка создать полигон для социальных и культурных преобразований России. Новая резиденция двора функционировала как сцена, на которой нововведения опробовались на практике и демонстрировались. Книга представляет собой описание разных сторон имперской придворной культуры и ежедневной жизни в городе, который был призван стать не только столицей империи, но и «окном в Европу».
«Медный всадник», «Витязь на распутье», «Птица-тройка» — эти образы занимают центральное место в русской национальной мифологии. Монография Бэллы Шапиро показывает, как в отечественной культуре формировался и функционировал образ всадника. Первоначально святые защитники отечества изображались пешими; переход к конным изображениям хронологически совпадает со временем, когда на Руси складывается всадническая культура. Она породила обширную иконографию: святые воины-покровители сменили одеяния и крест мучеников на доспехи, оружие и коня.
Литературу делят на хорошую и плохую, злободневную и нежизнеспособную. Марина Кудимова зашла с неожиданной, кому-то знакомой лишь по святоотеческим творениям стороны — опьянения и трезвения. Речь, разумеется, идет не об употреблении алкоголя, хотя и об этом тоже. Дионисийское начало как основу творчества с античных времен исследовали философы: Ф. Ницше, Вяч, Иванов, Н. Бердяев, Е. Трубецкой и др. О духовной трезвости написано гораздо меньше. Но, по слову преподобного Исихия Иерусалимского: «Трезвение есть твердое водружение помысла ума и стояние его у двери сердца».
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .