Игра и Реальность - [61]

Внутренняя психическая реальность ребенка становится все более организованной и структурированной, поскольку она постоянно должна приходить в соответствие некоторым внешним образцам. Сейчас уже развита способность к объектным отношениям, а именно способность, основанная на обмене между внутренними моделями и внешней реальностью. Эта способность видна по тому, как ребенок применяет символы, в его творческой игре и, как я пытался продемонстрировать, в постепенном становлении способности применять культурный опыт в той мере, в которой это выполнимо в непосредственном социальном окружении ребенка (глава 7).

А теперь обратимся к очень важному новообразованию этого периода, а именно к построению взаимоотношений на основе механизмов проекции и интроекции. Это больше связано с эмоциональной привязанностью, чем с инстинктивным влечением. И хотя идеи, о которых идет речь, были сформулированы еще Фрейдом, наше внимание они привлекли благодаря Мелани Кляйн, которая в своих работах (Klein, 1932, 1957) убедительно разделяет проекцию и интроекцию, подчеркивая первостепенную важность обоих механизмов.

Описание индивидуального случая: женщина сорока лет, не замужем

Для того чтобы проиллюстрировать важность этих механизмов на практике, я хочу привести выдержку из анализа одной из моих пациенток. Здесь нет необходимости более подробной информации, за исключением того, что ее жизнь была лишена красок и яркости, поскольку она не была способна «поставить себя на место другого человека». Она либо находилась в изоляции, либо усиленно пыталась, под действием бессознательных импульсов, строить объектные отношения. Специфические трудности пациентки были обусловлены очень сложными причинами, но можно утверждать, что она все время жила в мире, искаженном ее неспособностью сопереживать другим людям. Вместе с этим она не понимала, что другие люди могут понимать ее чувства и знать, что она за человек.

Будет вполне понятным, что в случаях, как с этой пациенткой, которая нормально работает, и лишь эпизодически ее состояние ухудшается настолько, что возникает опасность суицида, это состояние является защитной реакцией и связано с сохранившейся с детства несостоятельностью лишь частично. Как это часто бывает в психоанализе, для того чтобы понять суть исходного состояния, мы должны изучить психические механизмы, исходя из уже сформированных, высокоразвитых, сложных защитных структур. У этой моей пациентки были несколько областей, в которых она проявляла сильнейшую эмпатию, например, она очень сочувствовала и симпатизировала всем дискриминируемым людям во всем мире. Сюда включались все группы, которые подвергаются притеснению со стороны других групп, а также женщины. В глубине души она знала, что женщины — хуже других, «третьесортная» группа. (Вместе с тем, мужчины — это ее отщепленное мужское начало, поэтому в своей реальной практике она не могла впустить в свою жизнь мужчин. Тема, связанная с отщеплением элемента другого пола, значима, но здесь обсуждаться не будет, поскольку не является основной темой главы; в главе 5 она рассмотрена подробно.)

За несколько недель до обсуждаемой сессии произошло несколько знаковых событий, которые подтолкнули пациентку к осознанию нехватки способности к проективной идентификации. Она несколько раз заявила довольно агрессивно, как будто бы ждала, что ей будут возражать на то, что никогда не стоит сожалеть об умершем человеке. «Вы можете пожалеть того, кто остался и любил умершего, но мертвый — он мертв, и все». Это было вполне логичным и для этой пациентки здесь не было ничего, кроме логики. Такая позиция пациентки заставляла всех ее друзей ощущать какую-то недостаточность, нехватку в ее личности чего-то неосязаемого, и поэтому круг ее друзей не был широким.

В течение этой сессии пациентка упомянула о смерти мужчины, которого она очень уважала. Она понимала, что таким образом говорит о возможности смерти аналитика, о потери той части, в которой она все еще нуждалась. Создавалось ощущение, что она понимала, насколько бессердечно относится к аналитику — ей нужно было, чтобы он жил лишь на основании того, что она в нем все еще нуждалась (ср.: Блейк (Blake), 1968).

В какой-то момент, моя пациентка сказала, что ей безумно хочется кричать, причем этому нет никакой причины. Я указал ей на то, что говоря это мне, она также сообщила и том, что не может закричать. Она ответила так: «Здесь я не могу кричать, потому что только здесь я что-то получаю и я не хочу тратить время даром» и, не выдержав, со словами «Все это вздор!» зарыдала.

Фаза завершилась, и пациентка начала рассказывать мне сны, которые она записала.

В школе, где она преподает, один из учеников, мальчик, возможно, скоро оставит учебу и пойдет работать. Она отметила, что здесь снова есть чему огорчиться, это похоже на потерю собственного ребенка. В анализе, последние год или два, это была область, в которой механизм проекции приобрел очень большое значение. Дети, которых она учила, а в особенности талантливые, олицетворяли ее саму, их достижения были ее достижениями, а если они покидали школу, то это было для нее несчастьем. Черствое отношение с их стороны, от тех учеников, которые были ее олицетворением, особенно если это были мальчики, заставляло ее чувствовать себя обиженной, оскорбленной.