Игра Эндера - [92]

– Ты не имеешь права нести потери! – кричал на него Мэйзер после одного такого боя. – Когда начнется настоящая война, у тебя не будет такой роскоши, как неограниченный запас судов! Придется обходиться теми, что ты привел с собой, и ничего больше. Привыкай выигрывать с минимумом потерь.

– До сих пор я не потерял зря ни одного корабля, – возразил Эндер. – И как я смогу побеждать, если страх перед потерями свяжет мне руки?

Мэйзер улыбнулся.

– Прекрасно, Эндер. Ты кое-чему научился. Но в реальном сражении старшие офицеры и, будь они неладны, гражданские кричат и не такое. Кстати, если бы компьютер знал свое дело, он поймал бы тебя вот здесь и от эскадры Тома остались бы рожки да ножки.

И они занялись разбором боя. Завтра на занятиях Эндер объяснит командирам эскадр то, что показал Мэйзер, и в следующий раз они сработают лучше.

Раньше они думали, что готовы, что сплотились в одну команду. Но теперь, пройдя через настоящие испытания, они еще больше поверили друг в друга, упивались боем. Ребята рассказывали Эндеру, что свободные от игры все равно приходят и наблюдают. Эндер представлял, каково это – сидеть среди друзей, которые радуются, хохочут, замирают от неожиданности, хлопают в ладоши. Наверное, это здорово отвлекает, но как бы ему хотелось… Он не был так одинок, даже когда целыми днями плавал на плоту по маленькому озеру. Мэйзер Ракхейм стал для Эндера учителем, спутником, но не другом.

Эндер молчал об этом. Ведь Мэйзер объяснил, что нечего ждать жалости, что его личные неурядицы никого не волнуют. Впрочем, большую часть времени они не волновали и самого Эндера. Он сосредоточился на игре, пытаясь постигнуть все, что только можно. Научиться достойно отвечать жукерам, даже если они окажутся умнее, чем ожидают на Земле. Он жил прошедшими и будущими сражениями, видел их во сне и наяву и погонял подчиненных так нещадно, что время от времени получал отпор.

– Послушай, ты слишком добр к нам, – говорил Алаи. – Я удивлен, что ты не рычишь на нас всякий раз, когда мы не проявляем полного совершенства всюду и везде. Если будешь и дальше так баловать, мы, пожалуй, поверим, что ты нас любишь.

Несколько ребят прыснули в микрофоны. Эндер, конечно, уловил иронию и ответил долгим молчанием. А когда заговорил, ни слова не сказал в ответ на жалобу.

– Все сначала. Повторите все сначала, и на этот раз без жалости к себе.

Они повторили маневр, и все получилось, как надо.

Но по мере того, как росло доверие ребят к Эндеру-командиру, рушилась их дружба, принесенная из Боевой школы. Ребята все больше притирались – друг к другу, а не к нему, делились тайнами – со своими. Эндер был их учителем, их командиром, требовательным и таким же далеким, как для него Мэйзер Ракхейм.

Ну что ж, от этого они только лучше сражались. А Эндера ничто не отвлекало от работы.

По крайней мере, пока он бодрствовал. Каждый вечер, уплывая в сон, он все еще додумывал детали игры. Но по ночам ему мерещилось другое, совсем другое. Часто он видел медленно разлагавшийся труп Великана, но не плоский, двухмерный, раскрашенный компьютерный труп. Все было настоящим – даже слабый запах смерти, еще висевший в воздухе. Все изменялось, искажалось в его снах. В маленьком селении, выросшем под ребрами Великана, теперь жили жукеры. Они серьезно отдавали ему честь, как гладиаторы, приветствовавшие Цезаря, прежде чем умереть для его развлечения. В этом сне он не испытывал ненависти к жукерам и даже не пробовал искать королеву, которую – Эндер это точно знал – прятали от него.

Он всегда быстро уходил от тела Великана, а когда добирался до игровой площадки, дети всегда были там, глумливые и хищные, всегда носящие знакомые личины. Иногда Питера или Бонзо Мадрида, порой Стилсона и Бернарда. Но чаще, куда чаще у кровожадных чудовищ оказывались лица Алаи и Шена, Динка и Петры, а несколько раз он встречал среди них Валентину. Во сне он сталкивал ее в воду и топил. Она билась в его руках, боролась, чтобы вынырнуть, потом успокаивалась и застывала. Он вытаскивал ее из озера, бережно укладывал на плот. Валентина лежала там, с окаменевшим заострившимся лицом. Он кричал и плакал над ней. Повторял снова и снова, что это была игра, игра, что он только играл!…

Мэйзер Ракхейм тряс его за плечо.

– Ты кричал во сне, – сказал он.

– Извините, – ответил Эндер.

– Ерунда. Тебе опять пора в бой.

Постепенно расписание становилось плотнее. Им приходилось сражаться дважды в день, и Эндер свел занятия к минимуму. Когда остальные отдыхали, он крутил до одурения записи прошлых сражений, пытаясь обнаружить промахи, угадывая, что будет дальше. Часто он был полностью готов к тем новшествам, которые использовал враг, реже его заставали врасплох.

– Мне кажется, что ты жульничаешь, – заявил он однажды Мэйзеру.

– Да?

– Ты наблюдаешь за моими занятиями. Видишь, над чем мы работаем. И конечно, готов ко всему, что я могу сделать.

– Большая часть того, что ты видишь, – компьютерная имитация, – ответил Мэйзер. – А компьютер запрограммирован применяться к твоим приемам только после того, как они однажды использованы в бою.

– Значит, жульничает компьютер.