Игра Эндера. Голос тех, кого нет - [26]

— Если ты согласна, — сказал Эндер.

— Начнем завтра утром после завтрака.

— А если комната уже занята? Когда я был в запуске, мы тоже отправлялись туда сразу после завтрака.

— Не страшно. В школе девять боевых комнат.

— Никогда про это не слышал.

— А у них один вход. Центр Боевой школы — ось нашего тележного колеса — состоит из боевых комнат. Они не вращаются вместе с остальной станцией. Вот поэтому там всегда ноль — я говорю о тяготении. Они просто стоят на месте. Не крутятся, не падают. Но они устроены так, что двери всех боевых комнат выходят в тот коридор, которым мы пользуемся. Ты входишь внутрь, в это время станция сдвигается, и — доброе утро! — следующая команда погружается в другую комнату.

— Ага.

— Договорились? Сразу после завтрака.

— Хорошо.

Она двинулась по коридору.

— Петра, — окликнул он.

Она оглянулась.

— Спасибо.

Петра ничего не ответила и пошла вниз по коридору между койками.

Эндер снова взобрался на койку и окончательно стащил комбинезон. Он лежал на кровати голый и возился со своей новой партой, пытаясь выяснить, что сделали учителя с его кодами и барьерами. Ну конечно, они просто стерли его систему защиты. Ему ничего не принадлежало здесь, даже файлы в его компьютере.

Лампы слегка потускнели. Пора спать. Эндер не знал, где душевая.

— Первая дверь налево, — сказал мальчик, лежавший на соседней койке. — Мы делим душевую с Крысами, Белками и Кондорами.

Эндер поблагодарил и собрался идти.

— Эй, — окликнул его мальчик. — Нельзя идти так. Вне спальни мы всегда носим форму.

— Даже в туалет?

— Особенно туда. И тебе запрещено разговаривать с ребятами из других армий. Что в уборной, что за едой. Это может сойти с рук только в игровой комнате, ну и, конечно, когда учитель прикажет. Но если Бонзо застукает тебя, ты покойник, понял?

— Спасибо.

— И… да, Бонзо рассвирепеет, если увидит, что ты разгуливаешь нагишом перед Петрой.

— Но она сама была раздета, когда я вошел, ведь так?

— Она делает, что хочет. А тебе раздеваться нельзя. Приказ.

Глупый приказ. Петра пока не отличалась от мальчиков. Дурацкое правило. Оно отделяло Петру от остальных, разделяло армию. Очень глупо. Как Бонзо ухитряется командовать, не зная таких простых истин? Алаи стал бы лучшим командиром. Он знает, как объединять людей.

«Я тоже знаю, — подумал Эндер. — Когда-нибудь я тоже стану командиром».

Он мыл руки в душевой, когда кто-то заговорил с ним.

— Эй, они что, стали пеленать младенцев в форму Саламандр?

Эндер не ответил. Просто вытер руки.

— Эй, глядите. Они зачисляют к Саламандрам младенцев! Посмотрите на него. Он может пройти у меня между ногами, не задев мои яйца!

— Потому что у тебя их нет, Динк, — ответил кто-то.

Уже на выходе из душевой Эндер услышал:

— Да это же Виггин! Ну тот, умник из игровой комнаты.

Улыбаясь, он шел вниз по коридору. Пусть он и мал ростом, но его имя уже знают. Игровая комната, конечно, ничего не значит. Но все еще заговорят о нем. Он станет хорошим солдатом. Скоро, очень скоро все будут знать его имя. Может, после того, как он покинет армию Саламандр, но все же скоро.

Петра ждала его в коридоре, ведущем к боевой комнате.

— Подожди немного, — обратилась она к Эндеру. — Армия Кроликов только что зашла, через пару минут подъедет следующая комната.

Эндер сел на пол рядом с ней.

— Боевые комнаты не просто выскакивают одна за другой, — сказал он. — Там есть какой-то секрет. Например, почему сила тяжести в коридоре не изменяется, когда двери открываются и мы заходим?

Петра закрыла глаза.

— А если боевые комнаты на самом деле пребывают в свободном полете, что происходит, когда одна из них соединяется с коридором? Почему она тогда не начинает вращаться вместе со станцией?

Эндер кивнул.

— Это страшные тайны, — гулким шепотом сказала Петра. — Не пытайся познать их. С теми, кто спрашивает об этом, происходит нечто ужасное. Одного солдата недавно нашли в уборной — он свисал с потолка вниз головой, уткнувшись рожей в унитаз.

— Значит, я не первый, кто об этом задумался.

— Запомни, маленький мальчик, — и в этом «маленький мальчик» не было презрения, а только доброжелательность, — они никогда не говорят больше того, что хотят сказать. Но любое существо с мозгами знает, что со времен старины Мэйзера Ракхейма и его победоносного флота наука здорово изменилась. Ежу понятно, что мы можем управлять гравитацией. Включать ее, выключать, менять направление или даже отражать… Я могу придумать уйму хороших трюков, которые можно проделать, обладая гравитационным оружием и такими же двигателями на кораблях. И представь, что корабли могут делать с планетами. Даже отрывать от них здоровенные куски, отражая гравитацию самой планеты и фокусируя ее в узкий луч. Но они ничего нам не говорят.

Эндер понял больше, чем она сказала. Манипулирование силой тяжести — это первое, обман, практикуемый офицерами, второе, но главное сообщение звучало так: «Нашими врагами являются не другие армии, а взрослые. Они враги, потому что не говорят нам правды».

— Пошли, малыш, — позвала она. — Комната, наверное, готова. Руки Петры не дрожат, и враги ее бежат. — Девочка хихикнула. — Они дразнят меня «Петра-поэтесса».