Игра Эндера. Голос тех, кого нет - [24]

Но, думая об этом, Эндер никак не мог представить себе эту самую «обыкновенную жизнь», просто жизнь. Он не знал, что это такое. Но ему очень хотелось попробовать.

Армии были больше, чем возрастные группы, а потому и армейские спальни отличались огромными размерами. Комната оказалась длинной и узкой. Койки стояли двумя рядами. Спальня тянулась так далеко, что можно было заметить, как в противоположном конце изгибается пол: комната располагалась по ободу огромного колеса — комплекса Боевой школы.

Эндер остановился у двери. Несколько ребят, сидевших в проходе, смерили его взглядом. Все они были много старше и не удостоили Эндера вниманием. Они продолжали свою беседу, лежа или облокотясь на койки. Говорили, конечно, о сражениях — старшие мальчики всегда говорят только о них. Все ребята в комнате были выше Эндера. Десяти- и двенадцатилетние возвышались над ним, как башни. Самым маленьким было восемь, а Эндер и для своего возраста казался не очень-то высоким.

Он попытался определить, кто здесь командир, но большинство было полураздето. У многих на коленях стояли компьютеры, но занимались лишь несколько человек.

Эндер шагнул в спальню. В эту минуту его заметили.

— Чего тебе надо? — требовательно спросил мальчик, лежавший на верхней койке у двери.

В этой комнате он был самым большим. Эндер встречал раньше этого здорового юнца, на щеках которого уже пробивались клочковатые бакенбарды.

— Ты не Саламандра.

— Я думаю, что должен ею стать, — ответил Эндер. — Зеленый, зеленый, коричневый, ведь так? Меня перевели к вам.

И он показал привратнику листок бумаги. Тот потянулся, чтобы взять его, но Эндер отдернул руку.

— Я должен отдать это лично Бонзе Мадриду.

К разговору присоединился второй парень. Ростом он был поменьше привратника, но побольше Эндера.

— Не Бонзе, пустоголовый, а Бонзо. Это испанское имя. Бонзо Мадрид. Оно не склоняется. Акви настрос хабламос эспаньол, сеньор Гран Федор.

— Ты, должно быть, Бонзо? — спросил Эндер, на этот раз произнеся имя правильно.

— He-а. Я просто чертовски талантливый полиглот. Петра Акарнян. Единственная девчонка в армии Саламандр. Только я с большим основанием могу называть себя парнем, чем остальные обитатели этой комнаты.

— Мама Петра, она говорит, — сказал один из ребят. — Она говорит, она говорит…

— Говна говорит, говна говорит, говна говорит! — подпел ему другой.

Многие рассмеялись.

— Между нами говоря, — заметила Петра, — если учителя когда-нибудь решат поставить Боевой школе клизму, им придется воткнуть ее в зелено-зелено-коричневое.

Эндер был в отчаянии. И без того все работало против него: маленький, нетренированный, неопытный — он и так наверняка будет раздражать новых товарищей своим ранним развитием. А теперь, пусть чисто случайно, он подружился с белой вороной армии Саламандр. После этой встречи их имена надолго соединятся в сознании ребят. Хорошая работа, нечего сказать. Эндер глядел на хохочущие рожи, и на мгновение ему показалось, что тела ребят покрыты шерстью, а из открытых ртов торчат острые клыки. «Неужели я единственный человек в этом страшном месте? А все остальные только звери, жаждущие разорвать меня?»

Потом он вспомнил Алаи. Нет, конечно, в каждой армии был хоть один человек, которого стоило узнать поближе.

Внезапно, хотя команды никто не отдавал, смех прекратился, а ребята застыли на месте. Эндер повернулся к двери. В проходе стоял мальчик, высокий и гибкий, с прекрасными черными глазами и четко очерченными губами. Весь его облик говорил об утонченности натуры. «Я пойду за этой красотой куда угодно, — сказало что-то внутри Эндера. — Я хочу видеть мир этими глазами».

— Кто ты? — спокойно спросил мальчик.

— Эндер Виггин, сэр, — ответил Эндер. — Переведен из своего запуска в армию Саламандр.

Он протянул свой приказ.

Мальчик взял бумагу быстрым уверенным движением, не коснувшись руки Эндера.

— Сколько тебе лет? — поинтересовался он.

— Почти семь.

Все так же спокойно командир пояснил:

— Я спросил, сколько тебе лет сейчас, а не сколько будет.

— Мне шесть лет, девять месяцев и двенадцать дней.

— Сколько времени ты успел прозаниматься в боевой комнате?

— Несколько месяцев. Я прилично стреляю.

— Вас обучали боевым маневрам? Ты знаешь, что значит быть частью взвода? У вас были совместные занятия?

Эндер ни о чем таком и не слыхивал. Он покачал головой.

Мадрид оценивающе поглядел на него.

— Ясно. Как ты скоро узнаешь, офицеры, управляющие этой школой, и особенно майор Андерсон, который заведует игрой, очень любят всякие розыгрыши. Армия Саламандр только-только начала подниматься из позорного забвения. Из последних двадцати сражений мы выиграли двенадцать. Мы здорово удивили Крыс, и Скорпионов, и Гончих и готовы бороться за место лидера. И, конечно, мне тут же всовывают совершенно бесполезного, нетренированного, безнадежно отсталого и недоразвитого бойца — тебя.

Петра спокойно сказала:

— Он не очень рад знакомству с тобой.

— Заткнись, Акарнян, — отрубил Мадрид. — К одному испытанию они добавляют нам другое. Но какие бы препятствия ни ставили офицеры на нашем пути, мы все еще…

— …Саламандры! — в один голос рявкнули солдаты.