Игра Эндера. Глашатай Мертвых - [22]

— В одной яд, а в другой — нет, — произнес Великан. — Я возьму тебя в Сказочную Страну, если правильно угадаешь.

Угадывать означало засовывать голову в одну из стопок для того, чтобы попить. Он ни разу не угадал. Иногда его голова растворялась. Иногда он начинал гореть. Иногда он падал в стопку головой и захлебывался. Иногда он падал на стол и разлагался. И каждый раз это выглядело омерзительно. И каждый раз Великан падал от хохота.

Эндер понимал, что какую бы стопку он ни выбрал, он все равно погибнет. Игра была жульнической. После первой смерти его фигурка вновь возникла бы на столе Великана, чтобы вновь сыграть в угадайку. После второй смерти он опять оказался бы под камнепадами. Потом на мостике в саду. Потом у мышиной норы. А потом, если он снова вернется к Великану и сыграет еще раз, и снова умрет, то экран погаснет и слова «Свободная игра окончена» начнут кружить по периметру доски. И он ляжет в свою кровать и будет трястись, пока наконец не уснет. Игра была жульнической, но Великан обещал продолжение, обещал Сказочную Страну, какую-нибудь глупую, насквозь детскую, для трехлеток, Сказочную Страну, в которой, возможно, есть какая-нибудь дурацкая Мама Гусыня или Питер Пэн. Туда даже не стоило попадать, но он должен был найти способ победить Великана, чтобы попасть туда.

Он выпил жидкость, похожую на сливки и немедленно начал раздуваться, а потом взлетел как воздушный шар. Великан хохотал. Эндер снова погиб.

Он сыграл еще, и на этот раз жидкость схватилась как бетон, зажав его голову. Он стоял с опущенной головой, и Великан разрезал его со спины, очистил от костей словно рыбу и начал есть, в то время как его руки и ноги все еще трепетали.

Теперь он оказался возле холмов и решил не продолжать. Он даже позволил камнепаду накрыть его. Но несмотря на то, что его прошибал холодный пот, он взял свою следующую жизнь и вновь взобрался туда, где холмы превратились в хлеб, и вновь оказался на столе Великана, перед двумя выставленными для него стопками.

Он глядел на наполнявшие их жидкости. Одна пенилась, волнующаяся поверхность другой походила на море. Он попытался представить, какой вид смерти скрыт в каждой из них. «Возможно, оттуда, где море, вынырнет рыба и проглотит меня. А та, что пенится, вполне возможно, просто удушит. Это нечестно. Это глупо. Это подло». И, вместо того, чтобы сунуть свое лицо в одну из жидкостей, он пинками опрокинул обе стопки, а затем увернулся от рук Великана.

— Мошенник, мошенник! — ревел Великан.

Эндер прыгнул ему в лицо, вскарабкался по его губе и носу и начал вонзаться своим телом в его глаз. Из глаза выступила масса, похожая на прессованный творог, и пока Великан вопил, фигурка Эндера ввинчивалась ему в глаз, все глубже и глубже погружаясь в него.

Великан опрокинулся на спину, вид вокруг начал изменяться, и когда Великан наконец замер на земле, то вокруг уже стояли замысловатые кружевные деревья. Летучая мышь прилетела и села на нос мертвого Великана. Эндер вывел свою фигурку из глаза поверженного врага.

— Как ты попал сюда? — спросила летучая мышь. — До сих пор здесь никто не появлялся.

Понятно, что Эндер не мог ответить. Поэтому он наклонился вниз, зачерпнул полную пригоршню массы из глаза Великана и предложил ее летучей мыши. Мышь приняла подношение и улетела, выкрикивая на лету:

— Добро пожаловать в Сказочную Страну.

Он победил. Ему следовало бы осмотреться. Ему следовало бы слезть с лица Великана и узнать, чего он наконец достиг.

Вместо этого он отключился, закинул доску в свой шкаф, стянул с себя одежду и с головой залез под одеяло. Он не хотел убивать Великана. Все-таки это была игра. Игра, а не выбор между собственной отвратительной смертью и еще более омерзительным убийством. «Я — убийца. Даже когда я играю. Питер мог бы гордиться мной».

Глава 7. САЛАМАНДРА

— Разве не приятно узнать, что Эндер способен сделать невозможное?

— Любая из смертей играющего выглядит просто омерзительно. Я всегда считал, что Угощение Великана — самая извращенная игра, но чтобы вот так залезть в глаз… И это тот, кого мы хотим поставить во главе флота?

— Существенно лишь то, что он сумел победить в игре, в которой победить было невозможно.

— Надеюсь, сейчас ты его переведешь?

— Мы хотели посмотреть, как он уладит дела с Бернардом. Он справился отлично.

— Значит, как только он начинает справляться с ситуацией, вы сразу же переводите его туда, где он этого не сможет сделать. У него что, не будет передышки?

— У него будут один-два, ну, может быть, три месяца, которые он проведет в своей группе. Для ребенка это достаточно большой срок.

— Тебе никогда не казалось, что эти мальчики вовсе не дети? Я вижу, чем они занимаются, как говорят. Это совсем не походит на поведение маленьких детей.

— Это наиболее одаренные дети мира, и каждый из них в чем-то самый одаренный.

— Но почему они при этом не могут вести себя как дети? Они ненормальные. Ведут себя так, будто они — сама история. Наполеон и Веллингтон, Цезарь и Брут.

— Мы пытаемся спасти мир, а не залечить раненое сердце. Вы слишком сострадательны.

— Генерал Льюи не знает пощады. Это подтвердит любая видеозапись. Но вас я прошу, не покалечьте этого мальчика.