Игра без правил - [29]

После бесконечно долгого пребывания в воде я наконец ощутил что-то твердое под ногами и почувствовал прилив сил. Я сразу поверил, что еще не все потеряно. Я вынырнул на поверхность и взглянул на берег. Рукой подать. Сто ярдов, самое большее.

Раз плюнуть. Смогу. Я заставил обессилевшие руки и ноги двигаться, как понукают непокорных мулов в предгорьях Анд. Мои конечности мне больше не принадлежали. Я просто взял их напрокат. Им явно не нравилось, как с ними обращаются, но они, видимо, тоже почувствовали близость берега, потому что стали повиноваться.

«Ну, давайте, ребята, — сказал я, — теперь не подведите».

Словно в полусне, я услышал приближающийся гул мотора. Катер быстро и неумолимо мчался на меня. Я начал грести быстрее. Сомнений нет, это Уильямс. Я повернул голову и увидел его за штурвалом. Лысый череп сверкал, как шлем конквистадора. Я вспомнил уши, за которые он получал деньги во Вьетнаме. Неудивительно, что он искал меня всю ночь.

Меня спас страх. Страх, выдавивший в кровь последние капли адреналина. Невыносимая усталость вдруг исчезла. Конечно, это ненадолго, но мне должно хватить.

Я услышал выстрел. Слава богу, мимо. Вдохнул так глубоко, как только смог, нырнул и поплыл под водой. Катер промчался надо мной, бешено вращая винтами. На мгновение я погрузился во мрак.

Песчаная отмель уже закончилась, но глубина здесь все равно была не больше пятнадцати футов. Еще немного — и Уильямсу придется повернуть, чтобы не посадить катер на мель. Но я тоже не человек-амфибия. Он знает, где я, и будет ждать, когда я вынырну.

Легкие разрывались, умоляя дать передышку. Шанс на спасение только один — если Уильямс будет смотреть в противоположную сторону. Придется понадеяться на удачу. Я рванулся к поверхности, понимая, что получу либо еще один глоток жизни, либо пулю в голову. Повторялась ночная ситуация, с той разницей только, что меня было прекрасно видно и без прожектора. Я решил вынырнуть поближе к носу катера и попробовать укрыться за изгибом корпуса. Но, когда я начал подниматься к поверхности, катер вдруг резко развернулся и умчался на огромной скорости. Вынырнув, я успел заметить, как он летит по дуге на север, поднимая фонтан белой пены.

Сзади послышался шум моторов. Я повернулся и увидел идущий с востока пограничный катер. Он начал было поворачивать за Уильямсом, но тут разглядел меня и изменил курс. Я махнул рукой, и через несколько мгновений мне сбросили небольшой надувной плот. Я ухватился за него, и двое бодрых матросов втащили меня на борт.

Я попросил воды и стал пить, как бедуин, добравшийся до оазиса. Один из матросов — девушка — помог мне улечься, подложив под голову спасательный жилет. Я попытался сесть, но тут тело, которое так долго подвергалось непосильным нагрузкам, вдруг отказало. Я хотел заговорить, но не мог даже пошевелить губами, поэтому просто лежал, тяжело дыша. Затем солнце низверглось с небес и ударило меня по лицу. Осталась только темнота, и я с благодарностью погрузился в нее.

Я проснулся в изоляторе центра временного содержания «Кром». Об этом свидетельствовала вывеска на стене. Я находился в большой комнате с зелеными стенами, зарешеченными окнами и дюжиной кроватей, большинство из которых было занято. Солнце стояло еще достаточно высоко, и оконные решетки отбрасывали тень на белые простыни, закрывавшие меня ниже пояса. В левой руке торчал катетер, ведущий к капельнице. Там, куда была воткнута игла, саднило, но если не считать сухости во рту и головной боли, я чувствовал себя довольно неплохо — учитывая пережитую ночь.

Я только начал приподниматься, когда дверь отворилась и вошла медсестра в сопровождении двух людей в форме. Мужчины были пограничниками, и по выражениям их лиц становилось ясно, что они не с цветами ко мне явились. Один лет шестидесяти, с оплывшей фигурой водителя автобуса. Маленькие голубые глаза привыкли смотреть сурово. Другой слишком высок для своего веса, словно его специально растягивали в длину. На вид около тридцати, волосы цвета мокрого сена, рот забит жвачкой. Правый глаз косит, будто парень хочет заглянуть себе за спину. Выражением лица он пытался походить на напарника, но у него получалось неубедительно. Понятно было, что ему не терпится наводить ужас.

На обоих ремни со стандартным полицейским набором: пистолеты, наручники, баллончики перцового газа и резиновые дубинки. Они были готовы ко всему, кроме погони. Впрочем, я и так лежал, по рукам и ногам прикованный к стальным ножкам кровати.

У старшего на груди был жетон с фамилией Купер. Он вперил в меня угрожающий взгляд, призванный вселять страх в сердца незаконных иммигрантов. Поправив на бедрах ремень, он расставил ноги, как перед дракой в баре. Напарник в точности повторил его движение. Я не сомневался, кто ведет, когда они танцуют танго.

— Спросите, как его зовут, — обратился старший к сестре.

Его напарник молча стоял сзади, положив ладонь на рукоять пистолета и пережевывая жвачку с таким видом, словно это было частью его работы.

— Я не говорю по-испански, — ответила сестра.

Она прижала катетер стерильным тампоном и вытащила иглу.