Игорь Святославич - [82]
А с половецким нашествием всё равно надо было что-то делать, и киевскому князю с братом пришлось действовать самим. Весной 1187 года стало известно, что половцы стоят в среднем течении Днепра, у брода Татинец. Святослав и Рюрик быстрым маршем, не взяв обоза, выступили против них. По пути к ним присоединился Владимир Глебович Переяславский. Он вновь попросился возглавить передовой полк из своих дружинников и «черных клобуков», но на этот раз уже сам Святослав стал возражать, желая прославить кого-то из своих сыновей. Рюрику и киевским боярам с трудом удалось убедить великого князя. Однако среди «черных клобуков», по замечанию летописца, приходившихся половцам «сватами», вновь проявилось двурушничество — неприятеля предупредили о приближении князей. Половцы быстро переправились на левый берег Днепра и ушли в степь. Начиналось половодье, у князей не было достаточно припасов, и они вернулись ни с чем>{273}. На обратном пути разболелся Владимир Глебович. Возможно, он так и не оправился от позапрошлогодних ран. В Переяславль его уже внесли на носилках. 18 апреля 1187 года переяславский князь умер>{274}.
Кончаку же события 1185 года позволили распространить свое влияние на степное Поднепровье. Он превращался в настоящего хозяина европейских степей. Летом он вторгся в Поросье, которое Святослав передал во владение своему черниговскому брату. Впоследствии хан еще не раз совершал туда набеги.
Святослав не мог мириться с такой дерзостью. Зимой 1187/88 года, ранней и на редкость лютой, он вновь позвал Рюрика идти на половцев. Тот предложил повторить опыт прежних, до нашествия, лет: «Ты, брате, езжай в Чернигов, соединись со своей братией, а я здесь со своей». Сначала всё и впрямь складывалось успешно. Ольговичи не отказались от похода. Пошел ли Игорь — из летописного сообщения непонятно, но думается, что скорее нет. Но Ярослав в этот раз привел свой полк. Князья с войском двинулись по льду Днепра — берега занесло непроходимым снегом. Войска беспрепятственно прошли Днепром вглубь степи и достигли реки Снепород (нынешней Самары). Здесь удалось захватить половецкую сторожу и узнать, что зимуют кочевники в стороне от реки, у Голубого леса. Оставалось только захватить их.
Но тут опять начался княжеский разлад. «Не могу идти дальше от Днепра, — заявил Ярослав Всеволодович, — земля моя далеко, а дружина моя изнемогла». Рюрик, напротив, призывал Святослава: «Брате и сват! Этого-то мы у Бога и просили — весть нам, что половцы все лежат за полдня. Если кто раздумывает и не хочет идти, так мы двое до этих мест ни на кого не смотрели, а что нам Бог давал, то и брали». Святослав вроде и был с ним согласен, но ослабления рати не хотел, а потому ответил: «Я-то, брате, готов всегда и ныне! Но пошли к брату Ярославу и понуди его, чтобы поехали все». Рюрик принялся убеждать Ярослава: «Брате, не стоило тебе устраивать смятение! Весть правая, что вежи половецкие все за полдня — невеликий путь. Брате, кланяюсь тебе: ради меня пройди полдня, а я ради тебя и дни проеду». «Не могу же я ехать один, — отрезал Ярослав, — полк-то мой пеш. Вы бы мне дома поведали, докуда идти». Тем дело и кончилось. Все убеждения и возражения Рюрика пропали втуне. Святослав, разрываясь между стремлением покончить со степняками и нежеланием терять поддержку брата, в конце концов принял решение повернуть восвояси>{275}.
Видимо, недаром после этого эпизода Рюрик решил укрепить связи с Ольговичами. 24 июля 1188 года, через несколько дней после бракосочетания его сына с дочерью Всеволода Большое Гнездо[32], Рюрик отдал дочь Ярославу за Святослава, сына Игоря Новгород-Северского. В доме Игоря тоже справили одну за другой две свадьбы, ибо переговоры с Кончаком, наконец, завершились успешно: Владимир Игоревич вернулся к отцу — причем не один, а с женой, дочерью хана, и рожденным от нее сыном Изяславом. Молодых немедленно обвенчали. Тогда же, очевидно, крестили их сына — по основанному на Любечском синодике предположению, именем Филипп>{276}.
Союз со Степью был скреплен заново. Вскоре (не позднее 1191 года) вернулся в свой Трубчевск и Всеволод Святославич. Кончак и Игорь теперь действительно были сватами, как и Игорь с Рюриком. Время показало, что Игорь в согласии с политикой Киева не отказался от сведения счетов в Степи, как и Кончак — от полюбившихся ему набегов в Поросье. Но друг с другом они больше никогда не воевали — вполне достойный выход из положения в эпоху, когда личные интересы, связи и обязательства аристократов стояли выше всякого «патриотизма». Сын Кончака, шурин Владимира, в какой-то момент принял крещение и стал зваться Юрием — очевидно, что в связи с крестильным именем Игоря. Не исключено, что Игорь был его крестным отцом.
