Ignoto Deo - [81]
А картина мира, предлагаемая кино, весьма своеобразна. А.К. Якимович отмечает, что уже в самых первых фильмах рубежа XIX-XX веков "на экране можно было делать какие угодно превращения. Камни ходили, мертвецы оживали, из ничего материализовывались предметы и человеческие фигуры, а уж про такую мелочь, как полеты в воздухе, прохождение сквозь огонь и прочее, нечего и говорить. <…> Из чего угодно можно изготовить что угодно. Но это и логика сновидения, и логика шамана. Никто и ничто не равен себе самому и не может считаться всегда одним и тем же - вот что выяснилось, когда стали заниматься фильмом"[459]. И далее, отталкиваясь от размышлений Э. Панофского об искусстве кино, Якимович приходит к следующему выводу: "…Сама природа фильма такова, что он исходит из принципа материальной субстанции как таковой. Фильм - это по сути своей такая модель реальности, для которой законы, идеи, упорядоченные модели значимы лишь отчасти. Так или иначе дает о себе знать неупорядоченная реальность"[460].
Этому, на первый взгляд, противоречит естественное убеждение о реалистичности кино. Так, Ю.М. Лотман пишет: "Всякое искусство в той или иной мере обращается к чувству реальности у аудитории. Кино - в наибольшей мере… Точность воспроизведения жизни, казалось, достигла предела"[461]. Но именно кажущаяся реалистичность кино и делает его "магические свойства" такими сильными и опасными. Созерцая картины И. Босха или С. Дали мы все-таки не можем полностью "вжиться" в их мир; напротив, даже весьма посредственный фильм легко убеждает и "захватывает" своим правдоподобием. "Итак, кино - это медиа, которое, пользуясь своей зрелищной природой, влияет на широкую аудиторию и сообщает им определенное эмоциональное содержание. Как и любое медиа, оно ставит человека в ситуацию зависимости от себя… Кино как транслирующий канал завладевает сознанием зрителя и влияет на его эмоции"[462], - к такому выводу приходит Н.Б. Кириллова.
Важно отметить, что киноискусство не только косвенно влияет на новую религиозность путем формирования своеобразной "магической" картины мира (о чем хорошо пишет А.К. Якимович), но и непосредственно "подпитывает" ее множеством фильмов на религиозно-мистическую тематику. Множество примеров эксплуатации религиозных идей и символов в современном кино и их интерпретации в духе новой религиозности приводится в статье Ю. Максимова[463], к которой мы сейчас обратимся.
Так, современный массовый кинематограф создаётся в большинстве своем людьми, сознательно ставящими себя вне рамок какой-либо традиционной религиозности, хотя его идеология вовсе не является безрелигиозной: в ней присутствует ощущение мистики, признание и даже своеобразный культ "паранормальных явлений" (которые возможно использовать и в практических целях: например, узнать своё будущее, найти преступника, расквитаться с врагом и пр.). Присутствует и некоторая память о едином Боге, но из действительного мира Он удалён. С другой стороны, довольно часто в фильмах присутствует как реальность, как личность дьявол ("Сердце Ангела", "Омен", "Дьявол во плоти", "Адвокат дьявола" и др.), ангелы ("Жизнь прекрасна", "Город ангелов", "Майкл", "Прикосновение ангела" и др.), но практически никогда - Бог. Акцентирование внимания на этой посюсторонней жизни, на тварном мире, представление об устранённости из него Бога-Творца, утилизация духовной жизни вполне укладываются в такое древнее религиозное мировоззрение как язычество.
Вероятно поэтому индейские и африканские шаманы, буддийские монахи намного чаще оказываются положительными персонажами ("Маленький Будда", "Крутой Уокер", "Тень", "Ягуар", "Секретные материалы" и др.), чем священники, монахи или даже просто неноминальные христиане. И напротив, для образа религиозного маньяка обычно избирается представитель непременно какой-либо христианской конфессии или же человек, использующий христианскую символику (пастор-оборотень в "Серебряной пуле", монашка-террористка в "Вашингтонском такси", проповедник-некрофил в "Стремлении убивать", пастор-маньяк в "Правом деле", священник-киллер в "Джонни-мнемоник" и др.). В гораздо более редких случаях в данной роли выступает сатанист ("Доли секунды", "Кобра"). Излюбленным мотивом многих фильмов становится подчёркнутая профанация священных предметов и зданий, свободное обращение с текстами Писания, когда они вставляются в неподобающий контекст.
Очень часто человек, олицетворяющий традиционную теистическую религиозность, являясь персонажем первого плана, выступает в качестве отрицательного, или, во всяком случае, сомнительного героя. Священник/монах - персонаж второго плана также изредка оказывается положительным персонажем, но при этом, как правило, представляется существом совершенно беспомощным. А в эпизодических ролях священник возникает как нейтральный образ почти исключительно для "отправления ритуальных потребностей населения". Таким образом, использование героев - носителей традиционной теистической религиозности в массовом кино - это всегда попытка отражения чуждого образного ряда, глубинное содержание которого утрачено, вследствие чего сам он вызывает непонимание и внутреннее отторжение, - заключает Ю. Максимов.
