Игнат и другие. Как воспитать особого ребенка - [27]

Мама Ганя готовит

Не помню уже, в какой момент это началось, но наш мальчик начал готовить. И как все у Гани, это быстро превратилось в карнавал. Он мог приготовить не просто вкуснейший борщ, который, кстати, сама я в то время готовить не умела, но и пышки к нему. Или нежнейший рукодельный торт «Птичье молоко» – в магазине вы не найдете ничего похожего. В общем, у нас в доме шел год высокой кухни.

Вот например, я могла проснуться после полудня, и мальчик меня звал: «Мамочка, иди кушать!»

Я приходила. Стол был накрыт. Предо мной дымилась тарелка супа с кисточкой зелени посередине, рядом на салфетке лежала ложка, а на блюде пирожки, испеченные им только что и добытые с пылу с жару из духовки.

Кстати, такое нежное обращение друг к другу появилось в нашем доме вместе с Ганей. Мамочка, папочка. Раньше мы никогда так не говорили. С Ивашей мы обходились обычным «мама», «папа». И длинными философскими беседами. А у меня в семье вообще принято любовь выражать, яростно критикуя. Но Игнат ввел в наш повседневный обиход уменьшительно-ласкательные слова. Так же, как и бесконечные объятья в течение дня и постоянные признания в любви. Еще у мальчика был прекрасный аргумент, когда он при своем небогатом лексическом запасе хотел тебя на что-нибудь уговорить, он присаживался рядом, поглаживал тебя и говорил: «Ты хороооший!» С такой проникновенной интонацией, что ты неминуемо чувствовал себя очень хорошим и не мог отказать. Я, кстати, потом неоднократно использовала этот способ на своих знакомых и он всегда действовал безотказно. В общем, благодаря Гане весь наш дом преобразился – понежнел, помягчел, да еще и наполнился вкусными запахами.

Мальчик готовил с няней, мальчик готовил сам. Рецепты и всякие кулинарные хитрости он выуживал в ютубе. От роликов с метро и лифтами Ганя плавно перешел сначала на миксеры и электромясорубки, а потом и на то, для чего они, собственно, нужны. Изучая клипы с рецептами приготовления супов, салатов и тортов, мальчик с магнитофонной точностью воспроизводил дикторские интонации на кухне: «Сегодня мы приготовим борщ. Для этого нам понадобится…» – и, ловко орудуя ножом, филигранно резал овощи, а затем принимался их «пассеровать» – это слово в семейном лексиконе появилось тоже благодаря Игнату. После пассеровки он наливал столовую ложку супа в сковороду и потом выливал все это обратно в кастрюлю, чтобы ничего не пропало! Мне было чему у него поучиться.

Мы, конечно, всячески поддерживали это полезное увлечение. Закупали нужные продукты, нахваливали, ели. И толстели. Мальчик мог наварить три или четыре кастрюли разных супов за день. Мы не на шутку задумывались над тем, чтобы относить еду в какие-нибудь центры помощи бездомным, а то в холодильнике реально не оставалось места.

Не обошлось, разумеется, без перекосов. Нашей любимой навязчивой темой стал суп из огурцов. Няня, бабушки и я неоднократно пытались уговорить Ганю отказаться от этой идеи, но нет. Ни один Ганин суп не обходился без добавления туда огурца. И даже когда Динис завел мальчику скайп, то он установил ему пароль «супизогурцов».

А вот помидоры мальчик никогда не ел и как-то их, что ли, опасался. Я, кстати, заметила, что многие аутичные люди не одобряют помидоры. В Ганином рационе их полностью заменили огурцы. Их он ел в любом виде – и в сыром, и в соленом, и даже в вареном. Это был чуть ли не единственный салатный овощ, который он употреблял.

Попутно появилась еще одна фишка. У нас где-то в недрах кухни обнаружился такой маленький половничек, по размеру чуть больше столовой ложки, но по форме именно половник. И вот как раз его Ганя нашел и полюбил. И возжелал все есть только этим половником. Для вторых блюд мы еле-еле отстояли вилку, а вот суп он ел этим половником больше года и никак от этого избавиться было нельзя. Я пыталась его прятать, но тогда все шло еще хуже, потому что мальчик брал настоящий большой половник и ел им. Характерно, что Ганя не только ел половником, но и очень любил об этом поговорить. Это был один из первых случаев разговорного зацикливания, которых стало больше по мере его взросления: мальчик больше не кружился, не кидал в потолок пингвинов, но мог, как заезженная пластинка, часами говорить об одном и том же – обычно о какой-нибудь глупости. Способ с этим бороться придумал вечно жизнерадостный друг Диниса Герасимов. Когда они ехали втроем куда-то за город, и Ганя начал их доставать разговорами про половник, сидевший за рулем Герасимов вдруг бодро запел: «Суп удобно есть половником! Суп удобно есть половником!» – а Динис подхватил. Тут, кстати, не могу не заметить, что их хоровое пение я вынуждена терпеть уже полжизни. Тогда же мальчик был неприятно удивлен, что в его теме появился новый солист, и запротестовал. В общем, оказалось, что можно сбивать Ганю с зацикливания, имитируя его самого, – это, хоть и не всегда, но все же срабатывает.

Дом наш все наполнялся и наполнялся разнообразными блюдами, приготовленными Игнатом. Пироги, торты, булочки с корицей, фаршированные баклажаны, пюре, сложные яичницы… и мы уже знали, какая у мальчика будет профессия, когда он вырастет. Он научился быстро нарезать овощи кубиками и соломкой, очень аккуратно чистить картошку. Мыл посуду и со свойственной ему тщательностью оттер все днища кастрюль, которые до этого годами у нас были темными. Все блестело, и на кухне был идеальный порядок. Ганя прекрасно разбирался в том, чем отличается миксер от блендера, измельчителя и комбайна, а также кто и зачем из них погружной…