Иглы мглы - [16]

и накропаю, может быть, романчик,

где выведу на славу всю Москву,

загнав героев голых на диванчик.

Поверьте, мне и премию вручат,

я сразу стану членом Слизне-клуба;

а то, что нет ни деток, ни внучат,

мне наплевать, зато целее зубы.

Вы думали, у слизней нет зубов?

Есть и еще какие! Мысле-зубы.

Мы ими объедаем дураков,

вздымая для завесы грязи клубы.

Такой я слизень. Просто красавец.

Завидуйте же слизневому счастью.

Жаль, что на этом сказочке конец.

Я о конце лихом мечтаю часто…"

Слон не дослушал слизневый разнос.

Считайте, что из зависти, из мести

над ним слоновью ноженьку занес

и без раздумий раздавил на месте.

15.02.

* * *

Я открываю себе новую в жизни страницу.

Сколько я их открывал, чтобы тотчас же забыть.

Но почему-то опять возникало внутри вдохновенье.

Я начинал вновь и вновь… Вновь говорить о себе.

31.10.

СТИХИ 1968 ГОДА

(Нашел обрывок записи)

Кому-то, братцы, Лорелея

и бурный Рейн,

а мне на выбор: лотерея

или портвейн.

Ночные мысли каменисты.

Часы — века.

А мне на выбор: в коммунисты

или в з/к.

20.11.2000

* * *

Млечный путь… Как дорога легка!

Пробеги, начинающий бог,

не теряя пакет молока,

Ариадны бесценный клубок.

Но вмешался безжалостный быт,

не сдержала поклажи рука.

Развалилась страна, и забыт

треугольный пакет молока.

22.03.

ЖРЕБИЙ

"Блаженный жребий. Как мне дорога унылая улыбочка врага! Люблю я неудачника тревожить, Сны обо мне мучительные множить И теневой рассматривать скелет завистника, прозрачного на свет".

Владимир Набоков. "Безумец"

1

Биармия, куда я вброшен был

по прихоти безжалостного рока,

не признавала жалкого оброка

случайными нарезками судьбы.

Ей нужен был весь полностью пирог,

она ждала туземную покорность,

а я не мог ответить на огромность

ее в ночи затерянных дорог.

Сквозь смрад и дождь на торжище пустом,

обманутый внезапным совпаденьем,

сов. баловень, сов. трутень во владенье

не мог принять я свой наследный дом.

Где доживает мать свои лета,

где крошки прежних замыслов столь жалки…

Нет, лучше мыкать горе в коммуналке,

чем рифмовать опять "мечта — тщета".

Биармия, твой данник вновь в бега

настроился, он отгрызает ногу,

в капкан защелкнутую, рвется он к итогу:

то ль свечка Богу, черту ль кочерга…

2

Мой Рим, мой Кремль, мой северный венец

спешат с ухмылкой варвары примерить;

а я наивно продолжаю верить

в слепое притяжение сердец.

Рога трубят, скорей вгрызайся в плоть,

ценой потери выиграй сраженье,

а если неизбежно пораженье,

смирись — такое повелел Господь.

Язычество задвинуто в леса

и накрепко вмуровано в овраги,

и если ты воспомнишь об отваге,

Эдип, твой жребий — выколоть глаза.

Не стоит лицезрения разор

и варварская радостная рожа…

Что ж, шествуй слепо, все, что будет позже,

не сузит твой духовный кругозор.

Биармия, ты будешь мне родней

на расстоянье; жест прими прощальный.

Еще не раз я вздрогну болью давней,

уколотый хвоинкою твоей.

14.04.

* * *

Увы, ты с каждым днем брюзглей и старше,

на импортных взопрев окорочках;

приветливые бедра секретарши

напрасно отражаются в очках.

Уныло прикандален к диалогу

с такими же делягами, как ты,

все чаще ты взываешь к Богу, к Богу,

увы, страшась последней темноты.

26.07.

СОЙКА

М. Л.

Был полдень. Я лежал на койке.

Лишь книгу старую открыл,

как вдруг услышал крики сойки

и стук в стекло, и шорох крыл.

Проголодавшаяся птица

с балкона колотилась в дверь;

она хотела поделиться

со мной одною из потерь.

Бездумно прежняя жиличка

явила ветреную прыть,

кроша то хлебец, то яичко,

и вот — сумела прикормить.

Но час настал. И съехав резво,

жиличка канула во мглу;

а птица пьяно или трезво

мне барабанит по стеклу.

Она круглит привычно глазки

и не предчувствует беды.

Она привычно хочет ласки

и хоть какой-нибудь еды.

Ей невдомек, что тоже брошен

любимой женщиной, лежу

на койке. Каждый стук мне тошен

и шарканье по этажу.

Отстань, назойливая птица!

Я не гожусь тебе в друзья.

Мне остается лишь напиться,

раз убивать себя нельзя.

Повсюду ложь. Весь мир — помойка.

Ответа нет, как ни зови…

Зачем же снова я, как сойка,

жду возвращения любви.

5.08. Малеевка

* * *

Закрываю глаза — и немею.

Сжатый в кокон, лечу наугад.

Ничего изменить не умею.

По рукам расплескался закат.

Снова крутит и оземь бросает.

Беззащитен, взываю во мгле.

Но объятия не разжимает

тот, кто правит людьми на земле.

Неразъемна борцовская хватка.

Припечатан, лежу на спине.

Но еще не готов без остатка

раствориться в нахлынувшей мгле.

И опять открываются веки,

Боль на миг отпускает виски.

Оставаясь калекой навеки,

только чудом разжал я тиски.

6.08. Малеевка

ИГЛЫ МГЛЫ

Как же злы

хвои уколы!

Горы и долы

иглы мглы

жалят и жгут,

не жалея.

Тениста аллея.

Злее и злее

укусы минут.

Ласки секунд

приторно липки.

Совести пытки

душу секут.

Лучше ответь,

милая хвоя,

ждать ли покоя?

Времени плеть

встретит ли снова

муками слова

завтра и впредь?

Иглами мглы

ныне и присно

жалит капризно

замять золы.

Злобный сугроб

воспоминаний.

Эхо желаний.

Радости гроб.

Узел судеб.

Смертная маска.

Снежная ласка.

Гибельный хлеб.

Лжи леденец.

Бренная влага

шепчет, что благо

сшибка сердец.

Дескать, милы

демоны ночи.

Жалить охочи

иглы мглы.

Я одинок.

Жажду покоя.

Пермская хвоя

лучший венок

для неуда

чника и для героя.

А за горою

встретит звезда.

Сдвинут столы

тени и боги

в славном чертоге.

Вечность в итоге.

Иглы мглы.

20.08.

* * *

Ненавижу состояние сытости,