ИГИЛ. «Исламское государство» и Россия. Столкновение неизбежно? - [29]

Реакция общества на Западе на теракт в «Шарли Эбдо» тем более доказала полную незащищенность его от паники и ужаса. Нетрудно предположить, что не единичные, а серийные теракты попросту обрушат обстановку в любой европейской стране.

Издание «Биржевой Лидер» сообщило в феврале 2015 года, что Исламское государство выступило с предупреждением Европе: «…боевики ИГ пригрозили властям Италии отправить до полумиллиона мигрантов из государства Ливии на юг Европы. «Если вы все-таки направите свои вооруженные силы в Ливию, то в ответ мы к вам вышлем до 500 тысяч мигрантов», – сообщается в послании, что размещено на одном из сайтов ИГ.

Казнь

Зарубежные СМИ сообщили, что экстремисты имеют намерения «создать хаос» в Средиземном море с помощью нескольких сотен лодок с мигрантами, которым нужно пересечь 350 километров по морю для того, чтобы добраться до Апеннин. Вместе с тем, глава итальянского МИД П. Дженилони заявил, что высшие власти страны опасаются массового наплыва ливийских беженцев…»[17]

Все это является весьма серьезной угрозой, и нельзя исключать того, что Исламское государство перейдет к стратегии переноса боевых действий в ситуации, если обстановка для него резко усложнится. Уж кто-кто, а бесконечно циничные баасисты не станут рефлексировать по такому пустяковому поводу, как гибель сотни-другой европейцев.

Военные возможности «Исламского государства»

Строительство халифата в предельно враждебном окружении невозможно осуществить только с помощью пропаганды и террора. Без мощной силовой составляющей, способной на равных бороться с армиями Ирака и Сирии, противостоять силовым структурам Ирана, практически регулярной армии Курдистана, внушать серьезнейшие опасения сильнейшим военным структурам Запада и монархий Залива вплоть до того, что проведение даже ограниченной наземной операции ими даже не рассматривается – всё это требует гибкой и мощной военной составляющей, умелого планирования боевых действий, успешной тактики и стратегии.

Судя по действиям ИГИЛ с момента его «ребрендинга» в 2010–2011 годах, эта задача с успехом решалась и продолжает решаться. Во всяком случае, ИГИЛ может предъявить вполне конкретный результат своей боевой работы – захват обширных территорий и способность их удерживать, отбиваясь от целой коалиции противников – Запад, Курдистан, монархии Залива, Иран, правительственные силы Ирака.

Я сознательно не упоминаю правительственные войска Сирии, хотя на отдельных территориях между Сирийской арабской армией и отрядами ИГИЛ идут довольно ожесточенные столкновения и бои. Политическая задача ИГИЛ в Сирии все еще не выполнена. Она заключается в захвате Дамаска, одной из двух древнейших столиц Ближнего Востока, и пока она не будет выполнена, ИГИЛ будет вести войну в Сирии. На данном этапе ИГИЛ ограничивается созданием выгодной для дальнейшего наступления конфигурации линии фронта (при всей условности этого понятия для реалий Ирака и Сирии). Парадокс, но наиболее ожесточенные столкновения ИГИЛ в Сирии ведет с исламистскими группировками, отрядами Сирийской свободной армии и курдскими отрядами пешмерга. Бои с правительственными войсками идут в основном в провинции Дейр-эз-Зор, частично в районе Алеппо. Весной 2015 года часть боевиков-исламистов, сосредоточенных в районе палестинского лагеря Ярмук под Багдадом, присягнули Исламскому государству, по какому поводу можно вести речь о боях между группировкой и правительством.

Кстати говоря, именно такая политика ИГИЛ в отношении режима Асада и послужила одной из ключевых причин, по которым Соединенные Штаты и их союзники окончательно перевели ИГИЛ в разряд своих врагов: пока ИГИЛ активно воевало в Сирии, Запад мирился со всем «своеволием» его руководства и оказывал определенную поддержку его действиям, закрывая глаза на многое. Однако теперь, когда Исламское государство практически подошло к той границе, за которую оно пока не готово распространяться далее, режим Асада не рассматривается им в качестве приоритетных целей. Столь независимая политика и нежелание соответствовать надеждам США вынуждает последние к активным действиям против Исламского государства, хотя очевидно, что, скорее всего, речь идет о силовом давлении на Шуру и попытке побудить ее вернуться в рамки, которые будут устраивать Америку.

Танк М1А1М Abrams иракской армии, перевернувшийся и попавший в руки исламистов из группировки ISIS близ Тикрита (Июль, 2014 года)

Вопрос военных успехов группировки довольно интересен, хотя ИГИЛ не выглядит каким-то уникальным явлением в этом отношении. Успешную войну, сочетающую партизанские действия и вполне регулярные операции, к примеру, демонстрировал афганский Талибан, сумевший в довольно короткие сроки разгромить группировки моджахедов Альянса Семи и утвердившийся в Афганистане до его оккупации коалицией НАТО. Сейчас 30-тысячные силы Талибана рассматриваются как равный противник 300-тысячной группировке вооруженных сил и полиции правительства Афганистана. Конечно, объяснение, которое лежит на поверхности, можно сделать на счет гораздо более худшей подготовки силовиков Афганистана, как впрочем, и всех остальных туземных армий, строительством которых занимались Соединенные Штаты. Однако вопрос выглядит не таким уж простым и одномерным – в таком положении дел есть и заслуга Талибана, который сумел выстроить свою собственную и во многом уникальную военную стратегию, дающую ему столь серьезное преимущество, которое можно уравнять лишь десятикратным превосходством сил.