ИГ/РА - [34]

– С чего ты взял, что у меня нет паспорта? – я постаралась сохранить невозмутимое лицо, но мой рот буквально зачесался от настойчивого желания улыбнуться.

– Ты сама говорила, что твои документы в сумке, а сумку мы не нашли, – Лазарев расплылся в довольном оскале.

– Мой паспорт в бардачке, – пришлось пожать плечом, сдерживая улыбку, – Мы, девочки, иногда путаемся.

Лицо Игоря застыло, и даже посветлело на один тон. По плотно сжатой челюсти заходили жевалки, а пальцы вцепились в ткань рубашки на плечах.

– Проблема с моими документами решена, – притворно вздохнула я, – А вот без машины, на которой я въехала, меня точно не выпустят. Так что, я поеду сама, на своей пташке.

– Я буду за рулём, – отчеканил он, сверля дырку глазами у меня во лбу.

– Вот ещё, – я фыркнула в ответ.

– Я сказал, что отвезу тебя, – в его голосе послышалась сталь и Арктический холод.

– Лазарев, ты меня уже достал, – я поднялась на ноги и взмахнула здоровой рукой, – Найди себе другой объект для опеки, серьёзно. Я не твоя кукла, чтобы тебя слушаться, и уж тем более…

Договорить я не успела, потому что он как–то слишком резко дёрнулся в мою сторону и накрыл мой рот ладонью, а другой рукой обхватил затылок, чтоб я не могла отодвинуться.

– Сладкая, – от мягкого, но ледяного тона, который прозвучал у меня над ухом, я вздрогнула, – Если ты забыла, в тебя стреляли. Причём, один раз удачно. Более того, в твоей машине был обнаружен труп неизвестного, я напоминаю на тот случай, если у тебя совсем отшибло память, – он замолчал, опустив лицо, чтобы посмотреть мне в глаза, – Я отвезу тебя домой, и это не обсуждается. Я сделаю это, даже если придётся тебя усыпить. Излагаю понятно, или разжевать?

Я медленно кивнула, и он убрал руки.

– Не спрашивай – зачем я это делаю, – сказал он, когда мой рот снова открылся, – Я сам постоянно задаю себе тот же вопрос.

ГЛАВА 10

Анаша, анаша до чего ж ты хороша!

 

Виктор Цой и Кино «Анаша»

Лазарь, 2008

Мобильник завибрировал где–то рядом. Я приоткрыл один глаз, и в темноте спальни увидел ярко–красные цифры электронного будильника. Четыре утра, кто такой ранний?

– Да, – мельком взглянув на высветившийся номер в телефоне, я не узнал его.

– Есть работа.

– Я не работаю, – хрипло отозвался я, и уже собрался положить трубку, но всего одно слово меня остановило.

– От Ратного.

– Завтра в десять утра на Даниловском, – отчеканил я.

Люблю кладбища. Не подумайте, что я некрофил или какой–нибудь чудак, который красит волосы и губы в чёрный цвет, нет. Просто на кладбищах всегда так тихо. Спокойно. Умиротворённо.

Я стою напротив могилы контр–адмирала Абассова, держа в левой руке большой зонт–трость. Сегодня дождливая погода. Не ливень, а мерзкая морось. Мелкая, противная, липкая – она покрывает одежду тонкой плёнкой и оставляет на ней запах влажности и сырости. Вполне можно было обойтись без зонта, но я не хочу сдавать в химчистку пальто, чтобы избавиться от этого аромата.

Правую руку я держу в кармане, сжимая холодную рукоять старенького ТТ в ладони. На всякий случай.

Позади раздаются шаги. Заказчик подходит ко мне вплотную, плечом к плечу, и встаёт под купол моего зонта. Боковым зрением я вижу его профиль, и узнаю его.

– Да, – говорит он, – Ты хорошо залёг на дно. Мне пришлось перетрясти всю Москву, чтобы тебя найти.

– Работа, – сипло говорит мой голос.

– Девушка, – Ратный спокойно и расслабленно разглядывает памятники и кресты, растущие, как грибы, на могильной земле.

– Данные прислать по этому адресу, – я протягиваю маленький белый листок, сложенный надвое, – Аванс на счёт внизу страницы.

Он раскрывает бумагу и ухмыляется:

– Офшор? – затем он складывает её точно так же, как я передал ему, – Как найдёшь – позвони. Я ещё не решил, что с ней делать.

Я смотрю на него, пытаясь сохранить невозмутимое лицо. Ратный отвечает мне лениво–равнодушным взглядом чёрных глаз, и кивает.

– Жду звонка, Лазарь.

Затем он разворачивается и уходит. Я стою неподвижно до тех пор, пока его шаги не растворятся в кладбищенской тишине, а потом медленно бреду между могил к другому выходу с Даниловского.

Я влип по самые уши в тот самый момент, когда снял эту проклятую трубку. С Ратным никто не связывается, потому что он непредсказуем, жесток и, самое гадкое – беспринципен. Он воевал наёмником за чеченцев в девяносто пятом – девяносто шестом. Я слышал о его «подвигах» там, на войне, но ещё больше слышал о том, что он творит здесь и сейчас. Его не просто боятся, его обходят стороной.

Я не боюсь, но я не хотел бы работать на такого, как он.

Проблема в том, что выбора у меня уже нет.

2013

– Ну, рассказывай, – раскачивая ногой кресло, сказал я.

– Нашёл троих. Двое в психушке, один в Америке. В общем, при всём желании, они не могли бы навредить твоей девчонке, – ответил Тимур, нахмурившись. Глубоко вздохнув, он продолжил, – Мужик в машине: Марченко Павел Андреевич, примерный семьянин, менеджер среднего звена в рекламном агентстве. Его машину нашли за сорок километров от места убийства, на обочине. И в ней, – он сделал выразительную паузу, – Угадай что?

– Никаких следов?

– Молодец, получай грохотульку, – вытащив из кармана джинсовой куртки барбариску, он протянул её мне, – В общем – висяк. Пистолет чистый, по базам ничего не нашли. То же самое, кстати, и с пулей, которую вытащили из Ольги. Полный ноль.