Ифтах и его дочь - [2]

Ифтах объединяет Израиль, но жить ему остается недолго, «на седьмом году правления, на сороковом году жизни Ифтах соединился со своими предками».

Фейхтвангер, говоря о своем видении созданного им образа Ифтаха, пишет: «Итак, я увидел этого человека великим и одиноким, и я не мог больше заставлять себя преуменьшать его значение: я отважился представить в нем все преобразования того времени».

Другая ключевая фигура произведения — первосвященник Авиам, физический и психологический антипод Ифтаха. Вот как он изображается автором в начале романа: «Авиам полулежал на циновке — старый, маленький, худой. Но на жалком теле сидела громадная голова. Узкое лицо, огромные глаза глубоко сидели в глазницах под густыми, сросшимися бровями, большой нос нависал над тонкими губами. Но если Господь дал ему хилое тело, то вдохнул в этот бедный сосуд свое дыхание». Авиам был физически немощен, но умен, хитер и чрезвычайно тщеславен. Если бы ему это удалось, он сам через судью управлял бы родом. Но, к своему сожалению, Авиам понимал, что в таком случае это будет слабый судья, неспособный защитить Гилеад от грозивших ему врагов. И его выбор пал на Ифтаха. Однако он поставил Ифтаху такие условия, выполнить которые тот не согласился. Этот важный эпизод — завязка всех последующих отношений Авиама и Ифтаха, а, может быть, в какой-то мере и всего сюжета. Следует заметить, что Авиам во многих своих воззрениях и практических предложениях бывал прав, но Ифтах отторгал Авиама вместе с его доводами, воспринимая священника как умного, но чрезвычайно коварного и чуждого ему, гордому и свободолюбивому Ифтаху, человека. А ведь Авиам стремился к той же цели и в какой-то мере считал себя другом Ифтаха (фактически он был его другом-врагом, как это бывало в некоторых других романах Фейхтвангера; см., например, отношения Иосифа и Юста в трилогии «Иудейская война»). Конец Авиама печален: находясь, как ему показалось, в заключительной фазе реализации своих честолюбивых устремлений, он отвергнут Ифтахом и умирает. Взаимоотношения Ифтаха и Авиама — один из стержней романа, а описание нескольких их встреч по ходу сюжета — шедевры диалога; ведь ярко отобразить прямую речь, при всей eё кажущейся простоте, гораздо труднее, чем описать какое-нибудь явление. И каждый раз поражаешься, как мастерски Фейхтвангер владеет прямой речью.

Замечателен образ Яалы, дочери Ифтаха. Фейхтвангер — специалист по созданию женских образов. Вспомним Дорион из «Иудейской войны», Магдален Сибиллу из «Еврея Зюсса», Марию-Антуанетту из пьесы «Вдова Капет». Но в кругу этих образов особой теплотой, нежностью, привлекательностью светятся фигуры еврейских женщин, Мары («Иудейская война») и Рахили («Еврейка из Толедо»). Генрих Гейне, характеризуя свою героиню в романе «Рабби из Бахераха» говорит о ней так: «Лицо Сарры было трогательно красиво, как вообще красота евреек со своеобразно нежными манерами; сознание глубокого несчастья, горького позора и большой опасности, в которых живут eё соплеменники и друзья, распространяло на eё прелестные черты некую болезненную сердечность и подмечаемый всеми любовный страх, особо очаровывающий наши сердца». Гейне ограничился только этой фразой, но Фейхтвангер, рисуя свои женские персонажи в разных обстоятельствах — счастливых и печальных, бытовых и любовных, в девичестве и материнстве, как кажется, никогда не забывал точную характеристику своего великого предшественника, развивая eё и мастерски добавляя светлые и лирические краски.

Героиня романа «Ифтах и его дочь» — девочка-подросток. В начале действия ей только 12 лет. «Жизнь в горах и лесах, — куда она по сюжету уходит вместе с родителями, — обострила eё ум и восприятие. Она легко принимает решения. Уверенный взгляд, твердый шаг. Никакое усилие ей не в тягость. Она унаследовала стройную, грациозную фигуру матери, eё матовое, смуглое, худощавое лицо: и при всей своей силе и твердости была нежна и прелестна». Таков нарисованный автором портрет Яалы. Ифтах учит eё поклонению Господу, заключившему, как он говорил, в свое сердце народ Израиля, Богу, которому нужно приносить жертвы и благодарить его за благословения. В воображении Яалы Бог выглядит, как Ифтах с его львинообразным лицом и сверкающими глазами. С любовью к отцу она сочиняет о нем песню, «подобную песням, прославляющим богов», полную почтительных восхвалений. Когда Ифтах добивается ухода вражеских войск от стен столицы Гилеада, и его провозглашают судьей, в ней рождается новая песня об отце, и она поет eё при большом стечении народа, славя Ифтаха и Господа. И народ повторяет за ней сочиненные ею слова.

И вот наступает момент, когда Ифтах должен исполнить свою клятву. Мучаясь, он сообщает об этом Яале. Она отвечает: «Я довольна и горда тем, что приняла участие в твоей победе. Исполни, отец, клятву, что сорвалась с твоего языка». Страницы романа, рассказывающие о поездке Яалы в горы, о eё последнем в этой жизни путешествии, проникновенно лиричны и одновременно наполнены ощущением трагедии. Фейхтвангер глубоко проникает в психологию девушки, совершенно не похожей на сопровождающих eё подруг. Она внимает плачу девочек, затем, на время забыв о предстоящем, принимает участие в играх, рассказывает им о своей жизни в пустыне, а вечером остается одна, чтобы подготовиться к решающему шагу. Это дается ей нелегко. В какой-то момент eё охватывает страх, она представляет, как над ней занесен нож, и в eё душу проникает щемящее желание остаться в живых. Но она преодолевает это чувство, и в eё душу входит Бог. Он похож на eё отца. И она сочиняет песню о своей смерти.