Иерусалим: три религии - три мира - [70]

На протяжении многих веков медресе Танкизия служила мусульманам: в ней располагался и приют для дервишей и школа для сирот, а с конца XV в. в ней проходили заседания иерусалимского суда. До недавнего времени в здании, как и в Средневековье, размещалась религиозная школа. Однако теперь при входе во внутренний зал, украшенный редким для интерьера иерусалимских домов бассейном с фонтаном, первое, что бросается в глаза, — это армейские козлы, уставленные многочисленными винтовками. Вокруг снуют молодые ребята в форме израильских вооруженных сил. Медресе превратилось в караульное помещение, в наблюдательный пункт для израильских солдат, постоянно охраняющих подступы к Храмовой горе. Это здание практически нависает над площадью, примыкающей к Стене Плача, и в периоды обострения палестино-израильских отношений молящиеся внизу становились легкой мишенью для камнеметателей, устраивавшихся на крыше медресе. Израильские власти выселили палестинцев из дома, и нескоро, наверное, замечательный вид, открывающийся с его крыши на «Купол скалы», снова станет источником вдохновения для приобщающихся к истинам Аллаха Милостивого и Справедливого.

Еще в раннеарабский период Иерусалим привлекал к себе мусульманских теологов и юристов, философов и путешественников. В XIII–XIV вв. он опять становится одним из центров мусульманской учености. В местных медресе были представлены все основные школы исламского религиозного правоведения. Целые поколения мусульманских ученых, прошедшие подготовку в иерусалимских учебных заведениях, становились толкователями Корана и исламского права, разъезжались по другим городам обширного мусульманского мира.

Особой популярностью Иерусалим пользовался у исламских мистиков — дервишей. Они вели замкнутый, аскетический образ жизни наподобие христианских монахов и жили в специально строившихся для них преимущественно вокруг Храмовой горы обителях, называвшихся завия. Сохранились описания времяпрепровождения дервишей вблизи священных мечетей: в тени «Купола скалы» они могли часами возлежать, созерцая небеса, на которые вознесся Пророк, снова и снова повторяя девяносто девять имен Аллаха и бесконечно перебирая четки с девяносто девятью бусинами. Либо они пускались в безумные пляски, доводя себя до изнеможения в надежде слиться в экстатическом состоянии со Всевышним.[167] Иерусалимские жители считали, что дервиши обладают чудотворными силами, и обращались к ним за помощью в тяжелые времена.

За сравнительно короткий период (XIII–XIV вв.) внешний облик Иерусалима приобрел преимущественно мусульманские черты. Теперь лицо города определяли не христианские церкви и монастыри, а мечети, исламские религиозные школы — медресе, суфийские обители — ханака и просто жилые дома, построенные в соответствии с канонами арабской архитектуры. Христианские постройки приходили в упадок, добиться разрешения на их ремонт у мусульманских властей было крайне непросто, не говоря уж о том, чтобы получить возможность построить новую церковь или монастырь.

В то же время мусульманское строительство процветало. В Иерусалим, отдаленный от основных столичных центров, расположенный за пределами главного русла политической жизни, мамлюкские власти ссылали впавших в немилость сановников и провинившихся чиновников, и это давало новый импульс развитию строительных проектов. Ссыльные, как правило, богатые люди, передавали постройки городу в качестве вакфа — имущества, предназначенного для религиозных или благотворительных целей. Владения вакфа освобождались от налогов, но что было самым главным для опальных царедворцев, власти не имели права ни под каким предлогом выселить их из зданий, находившихся в собственности вакфа. Кроме того, статус вакфа обеспечивал как самому дарителю, так и его наследникам право получения доходов с подаренной собственности, а порой и хорошо оплачиваемое место смотрителя пожертвованного здания. Таким образом, благотворительность оборачивалась не только богоугодным делом, но и хорошей гарантией безбедного земного существования.

Возвращаясь в Иерусалим, мусульмане восстанавливали в нем традиции, прерванные господством франков. Вновь город становился пунктом притяжения для верующих не только при жизни, но и после смерти. Вновь богатые и знатные старались заранее обеспечить себе последний приют в Аль-Кудсе, причем чем ближе к священным мечетям, тем почетнее. Не только при жизни должен истинный верующий непрерывно созерцать святыни, но и в смерти частица их святости как бы переносилась на него. Целые улицы на подступах к Храмовой горе застраивались мемориальными мавзолеями, изящно украшенными арабской эпиграфикой и геральдическими эмблемами. Похоже, что собственный мавзолей в Иерусалиме становился для мамлюкской знати знаковым сооружением, символом всемогущества и святости, которые увековечиваются в загробной жизни. Благодаря этой средневековой моде археологи имеют возможность сегодня изучать многочисленные образцы монументальной архитектуры эпохи, а туристы просто любоваться прекрасными формами и воздушными орнаментами сохранившихся сооружений.