Иерусалим: три религии - три мира - [38]
В Йасрибе Мухаммед перенял и некоторые культовые установления иудеев, однако местная иудейская община решительно отвергла его претензии на роль вероучителя. По одной из исторических версий, раздражение Мухаммеда против иудеев, отказавшихся принять ислам, и послужило причиной смены направления молитвы в сторону Мекки. Мекка навсегда превращалась в главный священный город мусульманского мира. По возвращении из изгнания Мухаммед придал новую, монотеистическую интерпретацию обрядам, совершаемым вокруг очищенной от скверны Каабы.
Иерусалим, однако, оставался в воображении первых мусульман притягательным духовным символом. В нем находилась священная гора Мориа, близ которой Авраам получил благословение Божие за свое послушание, в нем жил и правил великий царь Давид, а Соломон построил прекраснейший из храмов, в нем проповедовали мудрейшие пророки. Иерусалим для духовных наследников Мухаммеда — это город Святого дома (Мадинат Бейт аль-Масджид), так его иногда называли в официальных документах раннеисламского периода.
В представлении мусульманина святость Аль-Кудса связана с легендарным ночным путешествием Мухаммеда, во время которого пророк был вознесен на небо для беседы с Аллахом. Однако исторические исследования говорят о том, что в VII в. арабы-пришельцы еще никак не соотносили содержащийся в Коране эпизод биографии основоположника ислама с Иерусалимом, который даже не упоминается в строках соответствующей суры. Тогда перед их глазами предстал город процветающего христианства. В нем и у иудеев были свои священные традиции, пронесенные через века. Для того чтобы ощутить почву под ногами, утвердиться среди чужих святынь и реликвий, необходимо было обзавестись собственным, материализованным в иерусалимской топографии священным символом. В то же время такой символ должен был подчеркивать близость ислама к более древним религиям, исповедующим единобожие.
Документальных источников, повествующих о передаче Иерусалима арабам, не сохранилось. Только в фольклорной традиции запечатлелся этот новый кардинальный поворот в судьбе города. В соответствии с ней, патриарх Софроний отказался сдать Святой город кому-нибудь, кроме самого халифа Омара, возглавившего арабов после смерти Абу Бакра. И хотя нет достоверных подтверждений того, что Омар в тот момент находился в окрестностях Иерусалима, исследователи считают, что все же существовала какая-то реальная основа для рассказов о его благочестии и аскетизме, проявленных во время поездки в Палестину.[96]
Софроний в своем роскошном патриаршем облачении явился на Масличную гору, где его ждал одетый в грубую тунику кочевника чернокожий предводитель арабов (Омар был сыном черной рабыни). Халиф хотел видеть святые места, и патриарх по праву хозяина сопровождал его в этой своеобразной экскурсии. В церкви Воскресения (Анастасис) их застал час мусульманской молитвы, и Софроний предложил Омару совершить ее прямо перед Гробом Господним. И тут этот воин-варвар, казалось бы, только недавно поднявшийся на высокую ступень единобожия, преподал кичливым византийцам урок сверхтерпимости к чужой вере. Он вышел из храма и молился перед его входом, чтобы не дать повод своим единоверцам отобрать у христиан их святыню и превратить ее в свое место поклонения. Он будто бы тут же составил специальный указ, запрещавший мусульманам молиться на ступенях Мартирия или строить в нем мечеть. Этот пример высокого благородства и мудрого великодушия победителя в отношении побежденных, к сожалению, практически не имеет аналогов ни в предыдущей, ни в последующей истории Иерусалима.
Омар потребовал, чтобы ему показали место, где стоял Соломонов храм. Пришлось патриарху вести халифа на Храмовую гору, которая за время византийского владычества была превращена в обыкновенную мусорную свалку. Для христиан в этом заключалась совершенно определенная символика, ибо Иисус предсказывал словами пророка Даниила «мерзость запустения» на месте разрушенного иудейского храма.[97] Торжество своей веры и своего культа иерусалимские христиане выражали с примитивной непосредственностью. На Храмовой горе старались ничего не строить, на нее свозили со всей округи отходы и даже, по утверждению некоторых хронистов, привозили мусор из Константинополя.
Как повествует легенда, на Храмовую гору халифу пришлось буквально вползти, прорыв собственными руками проход в мусоре, которым были завалены ворота. А там уж один из его приближенных еврей Кааб аль-Акбар, принявший мусульманство, показал ему Камень основания, над которым, по еврейскому преданию, находился девир древнего храма. Для пришельцев-арабов завоевание Иерусалима являлось как бы возвращением к истокам, живым соприкосновением с религиями-предшественницами, из которых ислам так много почерпнул. Халиф Омар, движимый этими чувствами, хотел, чтобы у мусульман было свое, материализованное в иерусалимской топографии святое пристанище. Легенда рассказывает, что Омар, недолго думая, собрал кучу мусора в свой плащ и выбросил его в Кедронскую долину. Так было положено начало расчистке и обустройству Храмовой горы мусульманами.
