Иерусалим - [29]

Гертруда быстро подошла к ним и, взглянув на Ингмара, поманила к себе остальных.

— Не надо его ни о чем спрашивать, — шепотом сказала она. — Это Ингмарсгорд, и Ингмару, конечно, тяжело его видеть. За эти два года, с тех пор, как он потерял свое состояние, он ни разу не ходил туда.

Дом Ингмара-сильного стоял на опушке леса, и дорога к нему вела через Ингмарсгорд.

Ингмар быстро взял себя в руки и крикнул товарищам:

— Мы скорее дойдем по этой тропинке! — С этими словами он свернул на дорогу, которая вела к дому вдоль леса, минуя усадьбу.

— Ты хорошо знаешь Ингмара-сильного? — спросил Хок Габриэль Маттсон у Ингмара.

— Да, мы были прежде добрыми друзьями!

— Это правда, что он умеет колдовать? — спросила Гунхильда.

— Н-нет, не думаю, — заколебался с ответом Ингмар.

— Расскажи, что ты знаешь о нем, — продолжала Гунхильда.

— Учитель сказал, что мы не должны этому верить.

— Учитель никому не может запретить верить в то, что человек видит и знает сам.

Тогда Ингмара охватило сильное желание поговорить о своем доме. При виде старой усадьбы в нем проснулись все воспоминания детства.

— Хорошо, я расскажу вам о том, что видел сам, — сказал он. — Это было зимой, когда отец и Ингмар-сильный выжигали в лесу уголь. Когда пришло Рождество, Ингмар-сильный просил отца отправиться на праздники домой и обещал, что справится с работой один. На этом и порешили, и в сочельник мать послала меня в лес отнести Ингмару-сильному рождественское угощенье. Я вышел из дому рано утром и к полудню пришел к тому самому месту, где они выжигали уголь. Когда я пришел, отец и Ингмар-сильный только что покончили с одним костром и разбросали горячие угли по земле, чтобы дать им остыть. От углей шел дым, и они то и дело загорались друг от друга. Это было очень опасно, поэтому самой трудной работой было не давать им загораться. Увидев меня, отец сказал: «Пожалуй, тебе придется одному идти домой, Ингмар, я не могу оставить Ингмара-сильного одного за этим делом». Ингмар-сильный стоял по другую сторону костра, окутанный густым дымом. «Иди себе спокойно, Ингмар-старший, мне и не с такими вещами приходилось управляться».

Немного спустя угли почти совсем потухли. «Ну-ка, я посмотрю, какое угощение прислала мне матушка Бритта, — сказал Ингмар-сильный, беря у меня корзину с провизией. — Поди-ка, посмотри, как мы роскошно живем здесь с твоим отцом», — сказал он и повел меня в хижину, где они спали. Большой камень образовывал заднюю стену, а три остальных стены были сплетены из еловых ветвей и терновника. «Да, мой мальчик, — сказал Ингмар-сильный, — ты, вероятно, и не воображал, что у твоего отца такой королевский замок в лесу. А посмотри-ка, как эти стены защищают нас от холода и непогоды», — сказал старик, просовывая руку между еловых ветвей.

Отец, смеясь, вошел вслед за нами. Оба они были черные от копоти, и от них пахло угольным дымом, но никогда не видал я отца таким веселым и довольным. Шалаш был так мал, что они не могли даже выпрямиться в нем во весь рост, их постели были сделаны из елового лапника, очаг был устроен из нескольких камней, и все-таки они чувствовали себя вполне счастливыми и довольными. Они уселись рядом на лежанку из ельника и раскрыли корзину. «Уж не знаю, дать ли тебе чего-нибудь отведать, — сказал Ингмар-сильный отцу, — ведь это мое угощенье».

«Будь милосердным, — отвечал отец, — ведь сегодня сочельник».

«Да, ты прав, в такой день нельзя оставлять голодным бедного угольщика», — сказал Ингмар-сильный.

С этими словами они принялись за еду. В корзине была и водка, и я удивлялся, видя, какую радость доставляла им еда и питье. «Скажи матери, что Ингмар-старший съел все, что она мне передала, — обратился ко мне Ингмар-сильный. — Пусть она пришлет мне завтра еще». — «Да, пожалуй, без этого не обойтись», — отвечал я.

В ту же минуту раздался сильный треск огня, словно кто-то бросил целую пригоршню камней о скалу, и я испуганно вздрогнул. Отец не обратил на это внимания, а Ингмар-сильный быстро сказал: «Ах, вот как?» — но продолжал спокойно есть. Снова раздался треск, еще более сильный. Я ничего не видел, но было похоже, что кто-то насыпал мелких камней в огонь. «Это что, так срочно? — произнес Ингмар-сильный и вышел. — Да, угли опять загорелись, — крикнул он, — но ты сиди себе спокойно, Ингмар-старший, я справлюсь и один!» — Мы с отцом тихо сидели в шалаше, никому слова не шли на ум.

Через несколько минут Ингмар-сильный вернулся в шалаш, и веселая беседа полилась снова.

«Кажется, я еще никогда не проводил такого веселого сочельника», — сказал он. Пока он говорил, снова раздался треск. — «Ну, вот, опять начинается!» — проворчал он. Он вышел из шалаша; угли опять загорелись. Когда он вернулся, отец сказал: «У тебя действительно хорошие помощники, я вижу, ты можешь тут управиться и без меня». — «Да, иди себе спокойно домой, Ингмар-старший, я без помощи не останусь». Мы с отцом ушли, и все обошлось благополучно; ни тогда, ни после угли у Ингмара-сильного не загорались.

Гунхильда поблагодарила Ингмара за рассказ, но Гертруда, словно испугавшись чего-то, молча шла вперед. Между тем наступили сумерки, и все, что было окрашено в пурпур, стало казаться бледно-серым, и только в лесу отдельные листочки еще сверкали и горели, как глаза лешего.