Иерусалим - [24]

В молчании тамплиеры поднялись, свернули лагерь и под мелким дождём, вновь построившись в колонны, двинулись вниз к реке, что несла свои бурые неряшливые воды вдоль широких песчаных берегов. Когда тамплиеры спустились со склона, дождь унялся. Стефан, как и остальные, снял плащ, скатал и приторочил к задней луке седла.

Повернувшись, чтобы сделать это, он взглянул на франкскую армию, что нестройным шумным потоком стекала вослед им с голого склона. Стройные, целеустремлённые колонны тамплиеров уже намного обогнали всех прочих. Стало быть, они примут на себя первый удар. Обмякнув в седле, Стефан диким взором окинул окружавшие их холмы.

Ему стало плохо. Отчаянно хотелось облегчиться, но он не мог покинуть строй. Он проклинал себя за трусость. Марш был бесконечным. Седалище болело и ныло. Внутренности превратились в песок. В полдень тамплиеры обогнули подножие горного отрога — и внезапно оказались перед Бродом Иакова.

Здесь река, широкая и мелкая, омывала обрывы песчаниковых скал. Крепость вздымалась на выступе над водой, камень её был камнем окружающих гор, первая стена отвесно вставала из пыли, донжон[16] вонзался в небо, а кругом всё исчертили зигзаги недостроенных стен.

Когда тамплиеры спускались к этой груде камней, возникло какое-то жужжание, будто рой пчёл налетел из пустыни. Неожиданно Стефан понял, что тёмная масса у стены — это столпившиеся люди, что жужжание исходит оттуда, и это — приветствия. Он обратил взгляд к реке, за реку, за крепость, выискивая врага, — но врага не было видно. Лишь горизонт тонул в облаке поднявшейся пыли.

Сердце Стефана исполнилось надежды. Он привстал в стременах, силясь разглядеть источник пыли. Войско за его спиной испустило дружный рёв — и вскоре по всему склону люди вопили и кричали. Илер обернулся к Стефану. Лицо его сияло.

— Они бегут! — Он указал за реку. — Песчаные свиньи увидели, что мы идём, — и удрали!

Стефан удивлённо рассмеялся. С крепостной стены вдруг упали, разворачиваясь, два длинных синих стяга, и знаменосцы принялись бегать по стене, чтобы заставить шёлк трепетать и хлопать. Люди махали руками, прыгали и вопили, а войско за спиной Стефана откликалось победными кличами.

Стефан снова опустился в седло, отгоняя головокружительное чувство облегчения. Но ведь он же и не боялся по-настоящему! Сейчас он торопливо исправлял собственные воспоминания. Если он чего и желал, то боя. Он — тамплиер. Песчаные свиньи бежали от него, от одного только его вида. Он — тамплиер. Гордый, молчаливый, бесстрашный, как все Божьи герои, и уж конечно безо всяких сомнений въехал он в Настелет.

ГЛАВА 9

   — Здесь будут конюшни на четыре сотни лошадей, склады, запасов которых хватит, чтобы прокормить целый год тысячу воинов, водосборники и колодцы, даже своя соляная копь, — рассказывал Герман. — Завтра я обойду с вами крепость; вы увидите её целиком. — Они шли вдоль ската к подножию большой квадратной башни; впереди них другие рыцари дожидались, когда их впустят. Голос Германа был полон гордостью. — Построить эту крепость повелел король, но принадлежит она Ордену. Тамплиеры чертили планы, тамплиеры поднимали камни, а когда она будет завершена — одни тамплиеры станут служить в её гарнизоне.

   — Легко понять, как она важна, — заметил Стефан.

Он смотрел с высоты стены на восток, через мерцающие прозрачные струи реки. За вздувшимся от дождей Иорданом лежала пустошь, ровная и бурая, как растянутая кожа. Дороги, которые пересекали брод, веером расходились по ней, бледнее нетронутого песка, — словно лучи, что по промыслу Божию сходились сюда, к замку.

Герман сказал:

   — Вон там, хотя отсюда и не видно, лежит великий тракт, что ведёт прямиком в Мекку и Каир. Во время мусульманских паломничеств народу на нём почти так же много, как и на городских улицах.

   — У песчаных свиней тоже есть паломники? — удивился Стефан. — Куда же они ходят — к дьявольским гробам?

Герман улыбнулся.

   — Нет, — сказал он, — в Мекку. — Судя по его лицу, он явно забавлялся. — А ты что же, думал — они поклоняются дьяволу?

Стефан неуверенно пожал плечами:

   — Чему бы они ни поклонялись, это ложный Бог. Какая разница?

Всё так же улыбаясь, прецептор взглянул вдаль, и Стефану почудилось, будто он уловил едва приметный кивок. Жар прокатился по лицу и шее юного рыцаря; он чувствовал себя в ловушке, зажатым в тиски Устава — порой они удерживали, а порой и нет. Вдруг ему захотелось оказаться далеко-далеко отсюда.

Но Герман уже поворачивался к нему, по-прежнему переполненный страстью лишь к одному — крепости.

   — Это будет первая из череды крепостей вдоль реки от Брода Иакова до Солёного моря. Мы запрём этот тракт кулаком из камня и стали и сможем держать всю Иорданию лишь пригоршней воинов. — Он кивнул Стефану: — Возможно, ты будешь служить в одном из этих гарнизонов. Стань там командиром, служи достойно — и тебе обеспечено избрание великим магистром.

   — Мне? — переспросил Стефан. — Ну это вряд ли. — Но ему стало приятно; впервые за всё время он подумал, а почему бы ему и впрямь не подняться выше в Ордене. Он улыбнулся, и Герман улыбнулся ему в ответ.