Иерусалим, Хайфа — и далее везде. Записки профессора психиатрии - [25]

— Доктор Рицнер, нам известно, что вы участвуете в конкурсе по инициативе руководства центра, а это значит, что здесь хотят видеть вас избранным по конкурсу. А как вы сами думаете, можете ли вы руководить психиатрическим отделением и что нового вы хотели бы привнести в его работу?

Эти вопросы били ниже пояса. Мне как бы предлагали самому сообщить комиссии о моей профессиональной пригодности или непригодности. Я без них был полон сомнений, за пару дней до конкурса проснулся в холодном поту из-за сна: Первый день. Я прихожу в отделение, которым назначен руководить. Собираются все врачи и старшая медсестра. Я открываю рот, чтобы рассказать всем о своих планах и начать рабочий день, но… не могу произнести ни звука — моторная афазия. Все трое членов комиссии и секретарь оторвались от бумаг и стали буквально пялиться на меня.

— Это хороший вопрос, — начал я медленно. — Несмотря на мой врачебный и научный опыт в психиатрии, у меня весьма легкий иврит и я недостаточно знаком с особенностями культуры разных жителей страны. Хотя я успешно прошел стажировку и сейчас работаю старшим врачом в «Тальбие», я всего только год в стране и мне нужен дополнительный опыт работы для того, чтобы руководить отделением.

— Спасибо за сотрудничество, подождите, пожалуста, мы вас пригласим, — произнес с облегчением председатель.

Комиссия может «завалить» кандидата больницы, но очень аргументированно. Похоже, что своим ответом я помог им принять правильное решение, не портя свою репутацию.

— Спасибо, — я с большим облегчением покинул кабинет.

За дверью было четверо врачей-конкурентов. Примерно через полчаса секретарь стала приглашать по одному участников конкурса. Они заходили и через пару минут выходили. Когда пришла моя очередь, мне сообщили «приговор»:

— Комиссия решила оставить должность завотделением вакантной, — сказал председатель. — Если за первый год в стране вы успели сделать так много, то мы уверены, что через год любая комиссия предпочтет вас другим кандидатам. Вам не надо вновь подавать документы, вас пригласят. Желаем вам успехов!

Я чувствовал себя счастливым потому, что прошел этот конкурс, не победил в нем и мне не надо покидать Иерусалим и не надо ничего менять в своей жизни. Я впервые в жизни искренне радовался тому, что не победил! В Иерусалиме мою радость разделили жена, дети и… Игаль Гинат! По прошествии 10 месяцев я получил письмо с предложением принять участие в конкурсе на ту же должность. Но мне такое уже не могло прийти в голову.

Война 1991 года

Писгат Зеев. В конце ноября 1990 года мы переехали на новую квартиру по улице Моше Даян, 22/7, Иерусалим. Место было хорошее, и квартира сдавалась на много лет. Начался 1991 год, мы понемногу привыкали, Галя проходила курсы медсестер, что было очень непросто. Окончание моей стажировки решено было отметить 17 января 1991 года, пригласив новых друзей и д-ра Левитина к нам домой на ужин. Галя, как всегда, приготовила много вкусных блюд, все это оценили. Во время застолья по ТВ сообщили о начале войны в Персидском заливе между многонациональными силами во главе с США и Ираком (Gulf war; 17 января — 28 февраля 1991).

Начало войне положил захват Кувейта иракскими войсками. В ответ 16 января 1991 года началась операция под названием «Щит пустыни». В свою очередь, Ирак объявил, что если его будут атаковать, то он сожжет пол-Израиля ракетами «Скад». Уже на следующую ночь, 17 января, иракцы выпустили первые ракеты по Тель-Авиву и Хайфе. Премьер-министр Израиля Ицхак Шамир принял решение не атаковать Ирак по просьбе США.

Ирак угрожал химической ракетной атакой. Населению Израиля были розданы противогазы. Первая сирена воздушной тревоги испугала нас. Эдика звонком ночью вызвали на военную базу. По ночам спали с включенным радиоприемником, и при каждой тревоге надо было перейти в специальную комнату в квартире с особыми стенами («комната безопасности») и загерметизировать ее. Старожилы приносили нам пленку, ленту, продукты питания, приемники, переводили объявления. Боясь, что мы что-нибудь не услышим или не поймем, Карни и Векслеры звонили нам по телефону! Спасибо им за трогательную заботу.

Психологическая атмосфера в стране моментально изменилась. Политики перестали скандалить и поливать друг друга грязью. Во время сирены городские дороги пустели, проносились единичные машины. Кто просил, получал «тремп» (что обычно не наблюдается). Однажды я был «конаном» больницы (дежурным старшим врачом на дому). Когда поздно вечером завыла тревога, я поехал в больницу по безлюдному городу. Было страшновато ехать. Через 12 минут я был в отделении. Всех больных подняли, дали им противогазы, что заметно повысило уровень беспокойства как больных, так и самих сотрудников. Больные немного успокоились, когда им раздали по кусочку хлеба, который седативно подействовал и на медсестер, и на меня. Через 30–40 минут дали отбой воздушной тревоги, но я остался в больнице до утра… Так продолжалось 10 дней.

В результате атаки на Тель-Авив были раненые, разрушения, но отравляющие вещества не использовались — иракцев предупредили о плачевных последствиях. Арабы на территориях плясали на крышах и кричали «Аллах акбар» («Аллах велик»), когда на Тель-Авив летели ракеты, но когда иракцы пару раз промахнулись и ракеты упали в их краях, они поутихли. По этому поводу в газете была карикатура.