Иеро не забыт. Романс будущего - [36]

Единственное, что мог сделать Иеро, - каждый раз при остановке на ночлег снимать с Сего всю упряжь, чтобы хоть как-то облегчить зверю свободу передвижений. Не раз он просыпался в надежде, что попрыгунчик ушел, отправился обратно к далекому дому и относительной безопасности. Если уж Сеги смог догнать хозяина, обремененный грузом, то, двигаясь налегке, он имел куда больше шансов благополучно закончить рискованное путешествие.

Но хоппер не уходил. Приказы, заложенные Лучар в бесхитростный мозг, и привязанность к Иеро не отпускали Сеги. Он нашел хозяина и теперь явно предпочитал оставаться с ним вопреки уговорам и понуканиям.

Однажды ночью Иеро, рискуя сломать шею, спустился с дерева, на котором спал, и попробовал незаметно убраться подальше. Однако, прислушавшись, он обнаружил, что лопоухий скакун как ни в чем не бывало шлепает за ним по тропинке, подвергая себя еще большей опасности. После этого происшествия Иеро прекратил все попытки избавиться от привязчивого Сеги. Раньше с помощью телепатического внушения он бы в два счета справился с ним. Но теперь…

Иеро вздохнул и рассеянно почесал теплый бок животного; за последние дни он здорово привязался к пушистому спутнику. Там, в Д'Алва, Сеги был для него лишь занятной игрушкой, не более. Теперь же между ними возникла прочная привязанность. Конечно, мозг попрыгунчика сильно проигрывал по сравнению с мозгом Клуца; к тому же Иеро воспитывал лорса много лет… однако он начинал испытывать к Сеги столь же теплые чувства.

Путник достал еду и принялся завтракать. Интересно, где теперь Клуц? И жив ли он? Следующая мысль, непроизвольно всплывшая в его сознании, была тут же подавлена - нет, сейчас совсем не время терзать себя воспоминаниями о далекой возлюбленной.

* * *

Несколькими часами позже Иеро остановил Сеги и, прикрывая ладонью глаза, стал всматриваться в открывающийся пейзаж. Далеко впереди сплошной стеной вставал лес. Насколько путник мог понять, перед ним лежала западная оконечность великих джунглей юга. И те деревья, которые до сих пор встречались по пути и на севере считались бы просто огромными, на самом деле были всего-навсего жалким подлеском, возвещающим о близости царства зеленых гигантов - самых дремучих и самых опасных дебрей на всей планете. Порожденная Смертью радиация почему-то необычайно подстегнула рост богатейшей флоры южных лесов. Незаметные прежде растения приняли поистине чудовищные формы и размеры. Возможно, сказалось и то, что древние называли парниковым эффектом. Так или иначе, южную оконечность североамериканского материка теперь покрывали непроходимые тропические чащи невиданной пышности и разнообразия.

«И за этими деревьями, - возбужденно думал Иеро, - всего на расстоянии одного дневного перехода, лежат пурпурные холмы». Как бы он хотел сейчас прогуляться по их живописным склонам, курящимся синим туманом; только прирожденная доброта к животным не позволяла ему гнать бедного попрыгунчика во весь опор, вперед и вперед, навстречу пурпурно-синей мечте.

Сохрани Иеро хотя бы четверть ментальных способностей, он бы без труда понял, что действует не по своей воле и что навязчивая идея, уже не первый день отклоняющая его на юго-запад от выбранного маршрута, внедрена в сознание весьма умело и деликатно. Но Иеро безвозвратно утратил телепатические навыки: дар чтения мыслей, защитный экран, ясновидение и способность к мысленным битвам. Тщетно пытался он восстановить потерянный талант. Наркотик Джозато поработал на славу, сведя его ментальную мощь к возможностям новорожденного младенца.

Итак, слепота разума заставила Иеро полагать, что и для всего мира он - «пустышка», но это была ошибка. Дьявольское снадобье действительно вытравило былые способности, и для большинства живых созданий, включая слуг Нечистого, Иеро стал «ментальным нулем». Даже Лучар, нерасторжимо связанная с ним, не смогла обнаружить мысленную ауру возлюбленного. Попрыгунчику помогло прекрасное обоняние; он шел по следу, как хорошо натасканная собака-ищейка.

Но кроме слуг Нечистого существовали и другие порождения Смерти, обладавшие способностями к телепатии. Иеро убедился в этом на собственном опыте, но не догадывался, что одно из таких созданий проникло в самый глубокий, неповрежденный слой его мозга.

Весь день священник верхом на скакуне медленно, но неуклонно продвигался к лесу, стараясь по возможности огибать кучи опавшей листвы и завалы из сухих веток. С каждой пройденной милей делать это становилось все труднее и труднее. На пути стали попадаться промоины - сначала мелкие, а потом все глубже и шире. Пока что эти рытвины не составляли серьезного препятствия для прыгуна, но они грозили перерасти в обширные овраги, вымытые на склонах холмов дождевыми потоками.

С приходом ночи Иеро разбил лагерь в одной из таких промоин, по дну которой лениво струилась маленькая речушка. В склоне оврага, довольно высоко над уровнем воды, он обнаружил вместительную каменную нишу, где удалось устроить даже хоппера. Загнав Сеги внутрь, священник завалил вход кучей хвороста.

Пушистый скакун прекрасно чувствовал себя в убежище; закусив травой и сползающими по каменным стенкам лианами, он улегся в углу и принялся флегматично перемалывать жвачку.