«Иду на красный свет!» - [42]
Повсюду веял свежий, стремительный ветер. Нам страшно хотелось действовать, работать. И от всего этого дух захватывало.
«Боон» была старой списанной шхуной, которую переоборудовали под кафе. Корпус ее выкрасили белой краской, на берег перекинули крутой трап. Получилось очень уютное кафе. Половина палубы была застекленной, а на открытой корме стояли круглые столики под зонтиками, которые обвевал приятный ветерок, шелестевший листвой тополей на набережной напротив казарм саперного полка. За кормой катил свои воды Дунай, вниз, к железному мосту, к «Элизеуму», к Житному острову и дальше к Комарно. На противоположном, петржалском берегу виднелись гигантские старые вязы и клены, за ними был парк, футбольное поле, заводская узкоколейка и венгерская граница.
Братиславская Замковая лестница.
В «Бооне» подавали очень вкусный кофе. Мы собирались там обычно после пяти. Приходили дависты и знакомые завсегдатаи, иногда заскакивали и артисты Словацкого национального театра. Здесь можно было увидеть Яна Поничана, Франтишека Вноучека, Франё Краля, иногда сюда заглядывали Даниэль Окали, Андрей Багар и Иша Крейчи, а также режиссер Виктор Шульц{80}. С актерами мы водили дружбу. Среди них было много наших добрых приятелей. Они охотно выступали на вечерах, когда нам хотелось украсить программу художественным чтением. Бездичек вместе с нами разучивал «Песню о Соколе» Горького. Это был первый в Братиславе концерт хоровой декламации, организованный еще до того, как мы услышали о «Войсбенде» Буриана{81}.
Постоянными посетителями «Боона» были Феро и Ленка Санто, Карел и Вера Светликовы, без которых «Дав» никогда не стал бы «Давом». Они выполняли ту невидимую миру работу, о которой едва ли кто знает и без которой журнал так же немыслим, как без статей. На их попечении была доставка материалов и рассылка журнала. Они вели картотеку читателей и подписчиков, договаривались о публикации объявлений в журнале и добывали деньги для оплаты типографских работ, придумывали всевозможные формы пропаганды и рекламы, вели бухгалтерский учет в редакции этого издания, которому мы отдавали всю свою энергию, рожденную молодостью и революционным энтузиазмом.
«Дав» был журналом, который издавала небольшая группа людей. Вначале они не имели никаких средств для его издания. Журнал выходил исключительно благодаря их самоотверженности, горячей преданности коммунистическим идеям, благодаря людям, которые этими идеями жили и готовы были ради них пойти на любые жертвы. И это чувствовалось в самом содержании, в самом духе журнала. Особым был и круг его читателей. Они не только читали, они любили свой журнал и делились с ним всеми своими заботами. Мы очень гордились отделом писем, без которых не обходился ни один номер «Дава». Подписчики писали нам не только из Словакии, но и из Канады и Соединенных Штатов Америки.
В истории журнала были и очень трудные периоды. Но это был единственный в своем роде журнал. Нынешние редколлегии журналов не знают и десятой доли тех трудностей, которые мы испытывали. Пожалуй, теперь вообще даже не представляют, как издавались журналы в то время: не знают, что номера составлялись урывками, по вечерам, ночами и, разумеется, безвозмездно. Журналы держались лишь на энтузиазме и самоотверженности тех, кто их издавал, кто писал для них, кто читал их. И кропотливую техническую, административную работу, от которой так много зависело, поскольку типографии ничего не печатали даром, за вас тоже никто бы не сделал.
Так издавался и «Дав». Поначалу он вышел в Праге как студенческое литературное обозрение. Первый номер появился зимой 1924 года, а второй — весной следующего года, а еще три номера, уже более скромные, год спустя в Братиславе. Потом наступил перерыв. И только через несколько лет «Дав» стал выходить снова, но уже в измененном виде, с новым содержанием, в ином оформлении. Из литературного журнала он превратился в культурно-политический ежемесячник, рассчитанный на более широкий круг читателей. Издание такого журнала наталкивалось на многие сложности. Прежде всего, огромных трудов стоило получить разрешение властей, нелегко было найти и дешевую типографию, которая согласилась бы печатать в кредит. Наконец, отыскать ответственного редактора. Он должен был заранее считаться с тем, что будет вести вечную тяжбу с властями, что в один прекрасный день его могут арестовать и посадить или он вынужден будет таскаться по судам из-за неоплаченных счетов, за которые его тоже могут упечь. А когда все это оставалось уже позади и журнал наконец выходил, начинались хлопоты с его реализацией, с распространением его среди покупателей и подписчиков. Ведь читали «Дав» люди, которые экономили каждый геллер и платили ровно столько, сколько могли. А некоторые вообще не в состоянии были платить, например безработные или бедняки с верховьев Грона, у которых часто не хватало денег даже на соль и спички. Разумеется, мы не обижались, что они задолжали журналу.
Ответственный редактор, которого мы все же нашли, откопал небольшую дешевую типографию на площади Республики и заверил нас, что там журнал будут печатать отлично. Владельцем типографии был братиславский немец. Он плохо говорил по-словацки и никогда не печатал таких изданий. В его типографии изготовляли пригласительные билеты на танцевальные вечера и свадьбы, уведомления о смерти и всевозможные рекламные листки и объявления, в которых текст обычно бывал невелик и на которые вполне хватало его допотопной кассы с одним-единственным видом шрифта и заглавными буквами в стиле модерн, теми, что были в моде в эпоху расцвета цирковых афиш и реклам бродячих комедиантов.
