«Иду на красный свет!» - [129]

Необходимо также постоянно цитировать письмо, написанное Илемницким Зденеку Неедлы:

«Признаюсь, что не было бы ни одной моей книги, не будь словацкого трудового народа, рабочих на фабриках, мелких землевладельцев в деревнях, батраков и сельскохозяйственных рабочих в крупных поместьях, не будь этих маленьких словацких людей и товарищей, работать и бороться вместе с которыми было для меня необходимой потребностью и радостью. Ничего бы из моей работы не вышло, не будь коммунистической партии, которая меня воспитала, направляла мой взгляд и слух, укрепляла дух».

Я вижу великое значение выставки, которую мы сегодня открываем, в том, что весь собранный тут материал подтверждает правдивость каждого слова этого письма. Выставка показывает подлинный и реальный облик Илемницкого как писателя, который мог творить только потому, что глубоко и повседневно был связан со своим народом, жил его судьбой, вместе с этим народом боролся, мучился и чувствовал, всем своим творчеством служил ему, помогая отвоевать себе место под солнцем.

Ради этой любви к людям Илемницкий вступил в ряды коммунистической партии, потому что, кроме ее борьбы, не видел иного пути к освобождению трудового человека.

В этом смысле у Петра Илемницкого много общего с Юлиусом Фучиком. Обоим повезло — они смогли прикоснуться к изумительной советской действительности в первые же годы строительного подъема Советского Союза. Фучик и Илемницкий, проехав почти через весь Советский Союз, попадают в Среднюю Азию. Фучик знакомится с Ташкентом, пустыней Каракумы, путешествует по казахстанским степям, по Узбекистану, Киргизии. И по тем же дорогам на несколько лет раньше проходит Петр Илемницкий, когда с чешскими и словацкими эмигрантами уезжает строить кооператив «Интергельпо»{299} в киргизских степях у подножия Тянь-Шаня.

Однако не только жизненные впечатления и судьбы, но и многие качества у Фучика и Илемницкого были как бы общими. В обоих горел великий огонь горячей и страстной любви к рабочему классу, к людям, к Советскому Союзу, оба собственными глазами видели свободного человека, который сбросил с себя оковы капитализма и начал создавать новую, великолепную эпоху.

Десятки простых людей, встречавшихся с Фучиком и Илемницким, могли бы свидетельствовать: они оба умели передать другим свою любовь к жизни, свой революционный оптимизм коммунистов.

Они жили не личной жизнью, а большой коллективной судьбой трудящихся, и эта связь с народом словно бы все сильнее и сильнее подстегивала в них желание зажечь те же чувства и ту же решимость в сердцах многих людей, жаждущих жизни без нищеты, безработицы, эксплуатации и угнетения.

Фучик и Илемницкий интенсивно вторгаются в заботы своей эпохи, живут ее проблемами и помогают их решить не индивидуально, не в отрыве от общества, а всегда в контакте с массами и с коммунистической партией. Они проникнуты историческим оптимизмом, их мышление и действия устремлены вперед и служат борьбе за новое, социалистическое общество.

Буржуазное общество создало представление о писателе-гении, одаренном чудесной, как бы сверхъестественной способностью творить в одиночестве, в отрыве от жизни. Подобных «гениев» знание действительности отягощало, оно казалось им чем-то мешающим взлету их духа, препятствующим их мелкобуржуазному понятию свободы, которое Ленин разоблачил, назвав такую «свободу» маской, скрывающей зависимость буржуазного художника от денежного мешка. Эти мелкобуржуазные прорицатели кричали: «Талант! Талант — это все!»

Максим Горький писал, что он мало верит в природный талант, по его мнению, есть только один талант: искусство делать любую работу с любовью.

Максим Горький раскрыл, что собой представляет лживое понятие гения в буржуазном смысле слова, потому что писателем человек не рождается, а становится, потому что к писательской деятельности человек приходит не случайно, а сознательно, путем усилий и терпения, а не в силу сверхъестественных причин. Писатель — это человек, который видит зорче других и умеет это свое видение передать с помощью художественных средств, человек, который чувствует, что должен это увиденное передать, потому что то, о чем он пишет, необходимо миру, чтобы стать лучше, справедливее, свободнее, потому что в этом весь смысл его жизни.

Как Максима Горького, так и Петра Илемницкого быть писателем научила жизнь.

Хотя Петр Илемницкий к тому времени, как он приехал в Словакию в качестве учителя, уже написал одну книжку — «Девяносто девять коней белых», настоящим писателем он становится, лишь столкнувшись со словацкой действительностью. Из Чехии Илемницкий вынес наивный, романтический образ чарующей Словакии, внушенный ему книжкой Калала «В прекрасной Словакии». Илемницкий приезжает в Словакию как духовный преемник поэта Витезслава Незвала, молодой толстовец, которого «манила близость к природе, неиспорченность цивилизацией и низкая ступень благосостояния» словацкого народа. Галек шел в Словакию с представлением, что найдет там здоровый, сильный и поющий народ, пребывающий в некой радостной идиллии.

Но реальность оказалась иной. Иван Галек рассказывает об этом в книге «Мой путь от Толстого к Марксу». Происходит идейное перерождение автора, когда он познакомился с совершенно иной Словакией, даже отдаленно не отвечающей романтическим представлениям.