Идрис-Мореход - [20]
8
История Идриса–морехода пробивается ко мне сквозь толщу времени и небытия, сквозь забвение и смерть. Пробивается обрывками его поэзии и моими бесформенными снами.
Накрывшись одеялом, я лежу на продавленном диване на маленькой веранде, смотрящей пустыми проемами в сумрак отцовского сада, и пытаюсь представить, как безумие, словно черное покрывало, опускается на моего деда.
Ветер.
Призраки мечутся по дому. Длинные страшные призраки середины декабря. Они разлетаются по стенам, проскальзывают мимолетными отражениями в зеркалах, прячутся под лестницей и в коридоре. Они повсюду. Дом Хайдара–эфенди захвачен призраками.
Сад за окнами весь почернел и набух от пронизывающего холода. Ветер, беснующийся в кронах его деревьев, рвет неувядающую листву, швыряет ее в закрытые ставни и оставляет светлые полосы придавленной травы на мокром газоне. А небо, разрываемое ослепительными зигзагами света, опускается все ниже, готовое в любую секунду опрокинуться на черепичную крышу дома.
Вот уже несколько дней, как все готово к бегству! Чемодан уложен. Во внутреннем кармане пиджака лежат отложенные деньги, паспорт и карта Дорог Оттоманской Империи. Осталось только переждать эту страшную бурю! Однако, шторм, начавшийся в пятницу сразу после второй молитвы, продолжается вот уже третий день, и дедушка, справедливо усматривая в этом перст своей удивительной Судьбы, терпеливо пережидает непогоду.
…Но, наверное, не только ветер удерживает его в доме Хайдара–эфенди. Почти без всякой надежды, он продолжает ежечасно думать о мадам Стамбулиа, о том, что должен непременно уговорить ее бежать с ним, ведь только тогда все произошедшее между ними обретает хоть какой–то смысл…
Над развороченными клумбами качается разбитый фонарь…
Какое сегодня число? На моем календаре (и календаре Идриса Халила): 12 декабря 1915 года! Вполне походящая дата, и часы в гостиной тоже бьют двенадцать раз! Полночь!
Ворочаясь без сна в своей постели, он продолжает обдумывать предстоящее путешествие, заново прочерчивая пунктирный маршрут на воображаемой карте. С последним ударом часов угасающий было в печи огонь на мгновение вдруг оживает, и, открыв глаза, Идрис Халил успевает разглядеть в языке пламени причудливый силуэт огненной саламандры.
Он приподнимается на локтях. Прислушивается. Сохрани Аллах, что это? За хаотическими шорохами деревянного дома Идрису–мореходу слышатся чьи–то неосторожные шаги. Огонь в печи быстро гаснет, и в наступившей темноте остается лишь рыжее свечение углей. Дотянувшись руками до стола, он шарит в поисках спичек, находит их. Все так же, на ощупь, снимает стеклянный колпак с лампы. Одно плохо, он забыл заправить ее с вечера керосином! Почти сухой фитиль долго не разгорается. Ну, вот, наконец–то, свет!
За стеной раздается тихий, будто захлебывающийся крик. Скорее даже, стон.
Благословлен Аллах, милостивый и всепрощающий!
Опять отчетливо скрипят половицы.
Торопливо натянув брюки поверх теплых подштанников, Идрис Халил вытаскивает из–под матраса небольшой сверток. Начинает разворачивать его, а я уже знаю, что это… Бельгийский револьвер. Знаю, потому что однажды нашел (или еще найду — все зависит от точки отсчета) его ржавый призрак среди железного хлама, наваленного кучей в подвале дедовского дома.
Сбоку от бойка по кругу выгравировано: Льеж. 1909 год. Завод Николя Пиппера.
Тем временем Идрис Халил выходит из комнаты.
Направо — лестница, ведущая на первый этаж. Дальше — дверь в гостиную. По левую сторону коридора — спальня хозяина и комната мадам, сразу за которой находится вход в кладовку. Свет лампы вырывает из мерцающего мрака часть беленой стены и полосатого паласа на полу. Неяркие разноцветные полосы теряются в протяженной темноте коридора, который кажется бесконечным. И ужас перед этой кажущейся бесконечностью и пугающим звуком шагов, прерываемых отрывистыми завываниями ветра, совершенно парализует его. Проходит некоторое время, заполненное паническим страхом, прежде чем, преодолевая невидимое сопротивление дома, он делает первый шаг.
Сонм ночных призраков. Они обступают его со всех сторон, но, даже чувствуя на лице их теплое дыхание, Идрис–мореход продолжает свой путь.
Что–то щекочет и колет его босые ступни. Он внимательно смотрит себе под ноги: почти слившись с пестрым паласом, на полу лежат опавшие листья! Откуда они?! Наваждение! Окно в самом конце коридора вдруг распахивается, по листве пробегает легкий трепет, а через секунду, подхваченная налетевшим порывом ветра, она вся разом взлетает вверх и обрушивается на Идриса Халила. Задыхаясь в этом лиственном урагане, он невольно приваливается к стене, беспомощно выставив перед собой руки. Лампа выскальзывает из его дрожащих пальцев, и в одно мгновенье листья, летящие ему в лицо, вмиг охватывает пламя…
«Благословлен Аллах, повелитель миров…» — успевает прошептать он одними губами, прежде чем погрузиться в огненный смерч. И сила, заключенная в словах Книги, рассеивает страшное видение: горящие листья исчезают. Идрис–мореход, живой и невредимый, оказывается стоящим с лампой в руках в самой середине темного коридора.
В основе первого романа лежит неожиданный вопрос: что же это за мир, где могильщик кончает с собой? Читатель следует за молодым рассказчиком, который хранит страшную тайну португальских колониальных войн в Африке. Молодой человек живет в португальской глубинке, такой же как везде, но теперь он может общаться с остальным миром через интернет. И он отправляется в очень личное, жестокое и комическое путешествие по невероятной с точки зрения статистики и психологии загадке Европы: уровню самоубийств в крупнейшем южном регионе Португалии, Алентежу.
Роман греческого писателя Андреаса Франгяса написан в 1962 году. В нем рассказывается о поколении борцов «Сопротивления» в послевоенный период Греции. Поражение подорвало их надежду на новую справедливую жизнь в близком будущем. В обстановке окружающей их враждебности они мучительно пытаются найти самих себя, внять голосу своей совести и следовать в жизни своим прежним идеалам.
Повествование ведёт некий Леви — уроженец г. Ленинграда, проживающий в еврейском гетто Антверпена. У шамеша синагоги «Ван ден Нест» Леви спрашивает о возможности остановиться на «пару дней» у семьи его новоявленного зятя, чтобы поближе познакомиться с жизнью английских евреев. Гуляя по улицам Манчестера «еврейского» и Манчестера «светского», в его памяти и воображении всплывают воспоминания, связанные с Ленинским районом города Ленинграда, на одной из улиц которого в квартирах домов скрывается отдельный, особенный роман, зачастую переполненный болью и безнадёжностью.
Роман «Площадь» выдающегося южнокорейского писателя посвящен драматическому периоду в корейской истории. Герои романа участвует в событиях, углубляющих разделение родины, осознает трагичность своего положения, выбирает третий путь. Но это не становится выходом из духовного тупика. Первое издание на русском языке.
О чем моя книга? О жизни, о рыбалке, немного о приключениях, о дорогах, которых нет у вас, которые я проехал за рулем сам, о друзьях-товарищах, о пережитых когда-то острых приключениях, когда проходил по лезвию, про то, что есть у многих в жизни – у меня это было иногда очень и очень острым, на грани фола. Книга скорее к приключениям относится, хотя, я думаю, и к прозе; наверное, будет и о чем поразмышлять, кто-то, может, и поспорит; я писал так, как чувствую жизнь сам, кроме меня ее ни прожить, ни осмыслить никто не сможет так, как я.
Новая история о любви и взрослении от автора "Встретимся на Плутоне". Мишель отправляется к бабушке в Кострому, чтобы пережить развод родителей. Девочка хочет, чтобы все наладилось, но узнает страшную тайну: папа всегда хотел мальчика и вообще сомневается, родная ли она ему? Героиня знакомится с местными ребятами и влюбляется в друга детства. Но Илья, похоже, жаждет заставить ревновать бывшую, используя Мишель. Девочка заново открывает для себя Кострому и сталкивается с первыми разочарованиями.