Идол - [11]

— Но у меня больше нет работы, ты, ведь, это знаешь.

— Я так гордилась тобой, когда у тебя были эти поездки.

— Ты хочешь, чтобы я наложил на себя руки, Мина?

Как-то майским утром она снова навестила меня. Мы долго пробыли вместе. Я глядел на Мину и весь дрожал. Она прижалась ко мне по-матерински, но затем решительно отстранилась. — Ты доволен этой встречей, Гвидо, — поинтересовалась она. Я утвердительно качнул головой. — Послушай, дорогой, я хотела бы, чтобы ты всегда меня помнил такой, какой я была сегодня. Ты всегда говорил, что прощаешь меня. Если я тебя заставила страдать, то и я тоже всё время страдала. И, может быть, даже больше тебя. Потому, что я очень люблю тебя.

— Мина, мы что, больше не увидимся?

— Конечно, увидимся, но только не здесь. Я поступаю дурно, что прихожу сюда. Ты должен больше думать о работе.

— Без тебя, Мина…

— Со мной, Гвидо. Мы будем встречаться каждое утро…

— А, что, если ты выйдешь за него замуж?

— Я об этом ещё не думала.

— Разреши и мне приходить к тебе. Пусть мы будем находиться в одинаковых условиях

— Но он почти не бывает…

Иногда Мина не приходила на утренние свидания. Это означало, что кто-то навещал её, когда она еще находилась в постели. Я часами просиживал в кафе, уставившись куда-нибудь в потолок, и, едва улавливая посторонние звуки. Я взял за правило набрасывать на свое лицо что-то вроде улыбки, но она получалась довольно-таки вымученной. У меня было такое ощущение, будто бы я был постоянно пьян.

Как-то вечером мне буквально перехватило дыхание. Весь полдень я не находил себе места и без конца плакал. Мне надо было идти в авторемонтную мастерскую, но вместо этого я направился к Мине. Я поднялся по знакомым трем ступенькам, как если бы мне довелось подниматься на виселицу, позвонил, весь охваченный дрожью, и, наконец, вошел в зал, с привычной для моего лица улыбкой.

Я громко вскрикнул: Все вы — проститутки!

Но фраза была принята, как приветствие, и никто не шелохнулся. Девушки — среди них находилась и Мина — сидели у двери, они о чем-то переговаривались и едва удосужились меня свои вниманием. И лишь только какой-то мужчина, их тех, что сидели сбоку, резко поднял голову и посмотрел на меня. Я пробежался глазами по ряду, отыскивая ненавистное мне лицо. В эту минуту способен был убить его.

Но его не оказалось. Мина, между тем, все время следила за мной. Затем она подошла сзади и тихонько спросила: — Ты хочешь подняться ко мне, Гвидо?

Я в беспамятстве последовал за ней. Поднимаясь по лестнице, я вспомнил тот день, когда поднимался за Аделаидой — всё ещё могло произойти. Мина вошла в свою комнату. На двери, как и прежде, было написано «Мануэла». На комоде лежали два больших чемодана, они были открыты и пусты. Кровать была прибрана. В комнате ощущался легкий запах — этакая смесь запахов мыла и резины.

Закрывая дверь, Мина спросила, не оборачиваясь: — Кого ты искал там внизу?

Я ответил совершенно ослабевшим голосом: — Я пришел, чтобы убить того типа. Если он появится, я убью его, хотя и знаю, что это уже бесполезно. О, Мина! — вскрикнул я и упал перед ней, крепко обняв руками её колени.

— Теперь ты все видишь сам, — нервно заметила она, не меняя своей позы. — И видишь все хорошо. Все твои усилия — ни к чему. Так не доводи же меня до слез. Ты прекрасно понимаешь, что я — уезжаю.

— Ты едешь в Болонью?

— Нет, на этот раз я уезжаю навсегда. Поднимись. Я выхожу замуж.

Она произнесла эти слова просто, спокойно, уверенным голосом, и я почувствовал всю беспредельную ничтожность своего состояния. Я встал и снова оглядел комнату, бросив взгляд на зеркало, стул, заваленный вещами и на щель в двери. «После всего этого мне остается только страдать, причем, страдать в одиночестве», — в растерянности я принялся повторять про себя эту фразу, неожиданно возникшую в моей голове.

— Ты хочешь меня? — спросила Мина, наклонив немного голову, и, пристально взглянув мне в глаза. Она тут сняла с себя вечернее платье и повесила его на спинку кровати.

Сейчас я сожалею, что отказался от неё, что я её не ударил и не убил. Возможно, так мне легче было бы её забыть. Но всё случилось, наоборот. Даже сейчас я все еще ощущаю столь невыносимую боль, что не нахожу себе места, и чувствую себя этакой побитой собачкой.

Мина продолжала пристально смотреть на меня, нервно пробегая своими пальцами по плечу. Я собрался с силами и решительно посмотрел ей в глаза. — Мина, если ты решила выйти замуж, прошу тебя, не раздевайся.

В тот же момент она бросилась мне навстречу, вспыхнув румянцем от счастья, схватила мои руки и прижала их своему сердцу. — Прости меня, Гвидо! Теперь я, на самом деле, вижу, как ты сильно любишь меня!

— Я уже однажды тебе уже принес себя в жертву…

Глаза Мины буквально вспыхнули от неожиданности.

— … Ты помнишь тот случай, связанный с банкротством моих хозяев? Они вовсе не обанкротились. Все это я придумал, чтобы быть свободным и повсюду следовать за тобой.

Мина опустила мои руки. — Ты пошел и на такое?

— Да.

Ну, и глупый же ты, почему бы тебе тогда не вернуться на прежнее место? Надо же быть таким глупым! Почему ты так поступил? Неужели, ты сам желал своей гибели? Нет — ты самый настоящий мальчишка! Поэтому тут же возвращайся на старое место. Мальчишка! Глупый мальчишка!