Идиоты - [27]

А если без диалогов? Всю сцену подать только как род кошмара? Потом, когда все уже произошло? Хорст на своей койке в горячечном бреду после ранения, читатель думает: к счастью, это только бред, а потом выясняется, что это — правда. Может, написать эту главу, единственную в романе, от первого лица? И только косвенной речью? «Я вошел в дверь и заорал, чтобы они не ходили… что они не пойдут…»

Или только диалоги. Как в радиопьесе. Ведь состояние души всех участников достаточно объяснено в предыдущих главах. Но ведь как раз диалоги-то и не получаются. Или от лица медсестры? «Как он мечется, — подумала она. — И что это он говорит? Он вошел в дверь и прокричал: только через мой труп…»

Огайо потряс головой. Все это не то. Он должен подойти к делу основательнее, принципиальнее. Если эта центральная сцена не работает, то, наверно, и весь роман выстроен неверно. Тогда все не так с самого начала. И в конце не подействует. Огайо прикрыл глаза и попытался представить ритм романа в виде кривой с неравномерными зубцами. Появление главного героя, завязка, вначале медленный, потом все более резкий подъем к кульминации, падение, а под конец — короткое, спокойное, мудрое заключение. Так широко, так прекрасно, но, когда Огайо открыл глаза и в сотый раз принялся читать «Хорст вошел в дверь», ему больше всего захотелось выброситься в окно.

Фея нашла Огайо за письменным столом, голова упала на руки, глаза закрыты, губы беззвучно произносят какие-то слова. Она наклонилась:

— Эй!

Не меняя положения, Огайо открыл глаза и невозмутимо поглядел на фею. В мыслях он только что выкинул сто тридцать страниц и придумал первые предложения совершенно иначе построенного романа. Так что неожиданная гостья, как бы она ни попала в квартиру, уже не могла его напугать.

— Кто вы и чего хотите?

— Я — фея, я пришла, чтобы выполнить одно ваше желание.

Огайо медленно сел и потер лоб:

— Очень оригинально. Вас прислало издательство? Вам поручено предложить мне деньги? И не пытайтесь. У меня их достаточно, да и не долго уже они будут мне нужны. А как вы вообще вошли?

— Через дверь.

— Ага, я забыл запереть. В этом платье вы простудитесь.

— Для нас это невозможно.

— Что невозможно? Приличный жакет? Господин концепт-менеджер ввел ограничения на одежду? У него теперь дамы обязаны ходить полуодетыми?

— Простудиться невозможно. Мы, феи, не простужаемся. Я действительно фея, а ваша дверь была заперта…

Фея подождала, пока на лице Огайо появилось изумление, потом начала объяснять. Когда она закончила обычной формулировкой:

— Правда, исключаются желания по следующим статьям: бессмертие, здоровье, деньги, любовь, — Огайо некоторое время молча рассматривал ее. Фея решила, что это — выражение удивления. На самом деле Огайо соображал, не легче ли ему будет рассказать свою историю, если он введет в роман фею.

— И что теперь?

— А теперь вы назовете мне свое желание.

По сравнению с его романом все это казалось Огайо довольно-таки глупым, но вдруг, подумал он, тут может что-то получиться?

— А если я захочу наконец-то написать действительно выдающийся роман, который будет признан всеми?

Вначале он смотрел немного насмешливо, словно хотел сказать: вот сейчас и посмотрим. Но чем дольше молчала фея, тем серьезнее казалась ему ситуация, он даже начал нервно передвигать чашку.

Фея мало разбиралась в книгах, но раньше любила ходить на концерты. И, насколько она могла вспомнить, выдающееся и одновременно всеми признанное — это сложно. Музыка, которая казалась ей необычайно проникновенной, для стоявшей рядом приятельницы была лишь поводом потанцевать с каким-нибудь парнем, которому было ужасно скучно. Но зато ее подруга прямо-таки выскакивала из платья и вопила от восторга на концерте Стинга. Они часто спорили, какая группа лучше, но с тем же успехом могли бы пытаться дать определение идеальному мужчине. Правда, обе они признавали такую музыку, как «Битлз», но ни та ни другая битлов не слушали.

И поэтому фея в конце концов спросила:

— А они бывают?

— Что?

— Выдающиеся и всеми признанные романы. К примеру, с музыкой дело обстоит так: один любит или, если вам угодно, находит выдающимся одно, другой — другое. Я хочу сказать, такие вещи ведь не математика и не прыжок в высоту.

— Ну да!.. — Огайо откашлялся. Ситуация начинала забавлять его. С ума можно сойти, что говорит эта девушка. — Но вы вряд ли станете отрицать, что, например, Гете — один из самых выдающихся авторов, и при этом любим всеми.

— Не знаю, никогда не читала, но для одной моей приятельницы самым выдающимся автором был журналист, который писал в ее любимом иллюстрированном журнале про приемы у знаменитостей. Он и правда это здорово делал. В любом случае вам придется сформулировать свое желание поточнее. Потому что — хочу вас предупредить — что-то одно останется невыполненным. Или «выдающийся», или «всеми признанный», или «роман». Ибо хоть мы и выполняем желания, но не устраиваем мир по-новому.

— Но это же… — Огайо потряс головой. Ничего подобного он никогда не слышал. — Вероятно, вы не поняли, что для меня означает «всеми признанный». О таких, как ваша приятельница, я при этом, честно говоря, не думаю. Я имею в виду литературный мир, действительно важных людей, газеты, телевидение…