Идиотки - [21]

Наташа не участвовала в шоу, стояла у стены и улыбалась. Суета вокруг сестры казалась ей странной, но приятной.

Потом сидели на кухне, прямо под бурыми пеленками, пили чай с сухариками. Слышно было, как Капитолина Михайловна в соседней комнате пела Элеоноре колыбельную.

— Мама всегда поет эту песню, — сообщила Анжелика, пытаясь пальцем утопить сухарик в чашке.

— А что, раньше Элеонора жила в животе, да?

— Ну… Не знаю…

— В животе, — Наташа пришла сестре на помощь. — Потом ей там стало тесно, и она вышла наружу.

— А как??

— Просто. В больнице есть специальный доктор, он разрезает живот и достает ребеночка!

— Разрезает???

— Ну, это не больно, маме дали специальное лекарство…

— Вкусное?

— Да, похожее на мороженое.

— Я больше всего плодово-ягодное люблю за семь копеек, — сообщила Ирочка.

На этом обсуждение полового вопроса закончилось.

Но ненадолго. Минут через двадцать, когда страсти по Элеоноре и товарищу без штанов улеглись окончательно, вся компания отправилась громить автомат с газированной водой, требовать газировки с сиропом и столкнулась с очень толстопузой тетенькой. Тетенька ходила вслед за шустрым детенышем младшего ясельного возраста, и было видно, что ходить ей не очень хочется.

— Вот! — закричала Ирочка, показывая пальцем на тетеньку. — Вот так и Элеонора в животе пряталась!

— А сейчас кто там прячется?

— Не знаю. Какой-то ребенок.

— Все-таки как он туда попадает?

— А я знаю! — сообщила Наташа и продолжила как ни в чем не бывало рисовать крестики-нолики на песке.

— Как?

— Мужчина и женщина должны вместе спать.

— Спать?

— Вот мои мама и папа все время вместе спят, а Элеоноры у них нет, — справедливо заметила Ирочка.

— А я с мамой спал, — задумался Рома. — Но у нас нет детей. А если я с папой буду спать?

— Нужно, чтобы мужчина и женщина поженились, только тогда у них бывают дети.

— О, я знаю! Мама говорит, что когда вырастем, мы с Ромой поженимся, и тогда у нас будут дети! — обрадовалась Ирочка.

Но тут Рома заволновался, покраснел и признался:

— Я не хочу с тобой жениться…

— А с кем хочешь?

— С Наташей хочу.

Была пауза. Лена открыла рот и ждала, что сейчас кто-то заплачет и придется утешать. Наташа сосредоточенно чертила картинки на песке. А Ирочка вскочила, сверкнула голубыми глазками и крикнула:

— Ну и дурак!

А потом быстро помчалась прочь.

На ходу обернулась и добавила:

— Я все маме расскажу!

Глава 6

Почти все лето Маргарита Петровна провела в командировках по ближайшим пионерским лагерям. Лена вела еженедельную передачу для детей, и ее сложная схема предполагала бесконечные съемки поющих пионеров, танцующих школьников, детей-художников, соломоплетущих малышей, юных цимбалистов, хоккеистов и поэтов. В какой-то момент Маргарита Петровна просто перестала соображать, где они и что там делают. Она привычно загружалась в «РАФик» с гордой надписью «Телевидение» и ехала, ехала.

Довольно скоро она научилась разбираться в телевизионных терминах, перестала пугаться лампочки «Микрофон включен». У нее наладились достойные, дружеские отношения с членами съемочной группы и режиссером Лерой Борисовной. А однажды был момент, который породнил Маргариту Петровну с гримершами, самыми скептическими и недоступными женщинами телевидения.

В тот великий день Маргарита Петровна, как обычно, отпросилась с работы пораньше, по пути на большой скорости завернула в магазин, потом долго мчалась по бесконечной улице Макаенка к телецентру, задевая прохожих авоськой с продуктами. Лена бежала рядом и с интересом посматривала на маму.

Затем была запись, и Маргарита Петровна привычно скрывалась в самом дальнем углу. Но вдруг Лера Борисовна начала громко ругаться по поводу того, что у Лены одна коса толще другой, а другая, соответственно, тоньше, и это может смутить зрителя.

— Где там мама? — кричала Лера Борисовна с небес и на весь мир, а операторы вертели головами в наушниках, сердитыми взглядами подзывая к себе эту безответственную маму.

Маргарита Петровна, обезумевшая от страха и волнения, метнулась к дочери, но в последний момент разум сказал ей: «Стоп! Нельзя бежать перед камерой и по освещенной съемочной площадке! Можно испортить кадр! Или как это у них там называется?!».

И Маргарита Петровна понеслась на помощь окольными путями, в обход освещенного и облагороженного декорациями пятачка, на котором за столом сидела ее растерянная Лена.

На полном ходу в темноте Маргарита Петровна врезалась в осветительную ферму…

Когда она пришла в себя, вокруг уже было светло и приятно. Толпились люди. Появился родной голос режиссера, человеческий, не усиленный до громового эха микрофонами-невидимками.

— Ну, что тут у вас?

— Да вот, мама ферму решила повалить.

— И как?

— Повалила.

— Хорошая мама.

Лера Борисовна склонилась ниже, внимательно посмотрела в туманные глаза Маргариты Петровны.

— Рита! Ты как? Помощь нужна?

— Нет, спасибо, — прошептала Маргарита Петровна. — Все нормально.

— Встать можешь?

— Конечно.

И Маргарита Петровна попыталась продемонстрировать, как она встает, но не смогла. Все тело было дрожащим, вялым, вело себя отвратительно, не желало выполнять свой ортопедический долг.

— Мужчины! Где мужчины? — начала распоряжаться Лера Борисовна.