Иди, поймай свою звезду - [2]

Несу ее на веранду и только здесь опускаю на пол. Перед глазами все еще цветные пятна. То ли от перенапряжения, то ли от удара по голове.

– Ты выскочил как чертик из коробки. Готова спорить на свой хвост, что заметить меня было невозможно, – она тяжело дышит, видно спускалась на биогравах.

– Как только ты отключила связь, я сел за дверью и включил секундомер, – в доказательство достаю из кармашка на поясе старинные золотые часы-луковицу.

– И как?

– На три секунды лучше, чем в прошлый раз.

Отбирает у меня часы и подносит к уху. Часы, конечно, стоят.

– Врунишка! – лижет меня в нос, на секунду прижимается, с любопытством оглядывает веранду. Я смотрю только на нее. Ничуть не изменилась. Такая же стремительная, решительная. Ни секунды без движения. На морде защитные очки-компьютер. Значит, откуда-то с приграничья. Я свои не надевал уже два года, хотя они в полной боевой готовности. Воткнуты в специальное гнездо на боковой стенке компьютера. Через это гнездо в них постоянно поступает свежая информация со всего мира.

Уголек принюхивается и стремительно несется на кухню.

– Мастер, мясо же подгорает! А ты, бездельник, куда смотришь? – это уже киберу. Латка размером с человечью ванну уже извлечена из духовки, Уголек придирчиво переворачивает ножом мясо. Аромат божественный! Ага, теперь она сует нос в мусоропровод. Там пыль и паутина. Находит по запаху мусорный бачок. Ха! Обгорелых обрезков нет и там. Уголек явно удивлена. Два ноль в мою пользу.

– Это последний писк кулинарной моды – запах жареной корочки, – напускаю туману я.

– Ням-мцу-момы.

– Что?

– Втирай очки кому-нибудь другому. Слово «мода» ты знаешь только по словарю. Нет, это замечательно! Такого мяса я сто лет не ела! Как ты успел? – Уголек кидает в рот очередной кусок и придирчиво осматривает кухню в поисках СВЧ-духовки. Бесполезно, у меня только инфракрасная. А на ней готовить мясо надо не меньше часа. Я тоже отрезаю себе кусок. Надо же, на такой кулинарный успех даже не рассчитывал! Это что-то потрясающее. Надо запомнить рецепт. Значит так: заворачиваешь в фольгу, ставишь в духовку и – пока дым не пойдет… Заедаю мясо зеленью.

– Что это было? – пучком зелени Уголек подбирает подливку.

– Культура китятины. Здесь завод по выращиванию мяса неподалеку. А рецепт мой.

– Удивил, мастер. Удивил и поразил. Сибаритствуешь, – Уголек входит в свою комнату и даже взвизгивает от восторга. Я подаю знак киберу, и он, прячась, за мной, крадется в дверь. Уголек нюхает голограмму букета на столе. Массаракш, не успел подменить на настоящие.

– Обманул! – кричу я, будто так и было задумано и выталкиваю вперед кибера с настоящей вазой цветов. Уголек забирает у него вазу, уткнув нос в цветы, восхищенным взглядом обводит стены. Мне показалось, или на глазах у нее действительно блестят слезы?

– Здесь ничего не изменилось. Все, как при мне. Думала, ты мою комнату в кладовку превратишь.

– Я же сказал тогда – жду в любое время дня и ночи.

Уголек, будто в задумчивости, проводит пальцем по столику. Но меня не обманет – пыль ищет. Пусть ищет. Шесть с половиной минут умножить на двадцать пять киберов – это стадион убрать можно.

– Не может быть. Кибер, сколько уборщиков в доме? Когда последний раз убирали мою комнату?

– В доме два кибер-уборщика. Комнату убрали по приказу хозяина перед вашим появлением.

– А до этого?

– Киберам было запрещено открывать дверь и производить уборку данного помещения.

Как важно правильно сформулировать вопрос! Спроси Уголек, сколько киберов убирались здесь… Что это с ней?

Уголек повернулась ко мне. Нижняя челюсть дрожит, из глаз катятся слезы.

– Ты ждал меня все эти годы! – бросается в мои объятья. Поднимаю и несу ее на кровать.

– … другие мужчины?

– Двое.

– Ты была с ними счастлива?

– После тебя женщина ни с кем не может быть счастлива. Ты страшней наркотика.

– Как это?

– Они любят только словами и телом. Никто, кроме тебя, не приобрел способность транслировать на окружающих свою любовь.

– Если бы только любовь… Это все побочные эффекты глубокой регенерации.

– Да. Они проявляются самыми различными способами. Чаще всего – укреплением памяти. Да что я тебе рассказываю, ты же сам это все запрограммировал, когда наши тела строил.

– Нет, это я не предвидел. Это получилось само. Я планировал только регенерацию. Особенно аксонов.

Уголек потерлась щекой о мою грудь. От нежности у меня комок встал в горле.

– Вот-вот, об этом я и говорю. После тебя любовь другого мужчины – как черно-белая фотография по сравнению с живой природой. Пресно и безвкусно. Голый секс.

– Это неправда. Они тебя любили не меньше, чем я.

– Но я-то этого не чувствовала. Чего мы только не пробовали! Даже шлемы сенсовизоров. Но это больше мазохизм напоминало. Себя с обоих сторон чувствовать – от этого голова раскалывается. В записи не пустишь, а в реальном времени чужой альфа-ритм по ушам бьет. Скажи, – она внезапно приподнимается на локте – ты многим женщинам жизнь разбил? Мы с Корой не в счет, мы на тебя право имеем.

– Одной.

– Подожди, не говори, кто это. Сама вычислю. – Уголек напрягается, на переносицу ложится морщинка. – Мама, да? Через год после того, как драконом стала. Как же я раньше не догадалась, почему она до сих пор не замужем! Триста лет одна! Коша, тебя убить мало.