Иди легко. Повесть о Халле - приемыше драконов - [29]

— Одни саламандры, — грустно ответил василиск. — Никого огнедышащего.

Халла не очень ему поверила, потому что василиски хорошо видят только своих врагов, а на остальное не смотрят, но ей так хотелось узнать хоть какую-нибудь драконью новость!

Если она слишком сильно отставала, мужчины оборачивались и громко звали ее. Когда она сказала Таркан-Дару о василиске, он расстроился и почти рассердился на нее. По-видимому, он не хотел, чтобы она оказалась из тех женщин, которые разговаривают с василисками. После этого она до конца дня смирно просидела в седле.

Каждый день теперь приближал их к Хольмгарду. Каждый вечер они приезжали на новое место, расседлывали лошадей, поили их и привязывали на ночь, разводили костры, готовили ужин. Иногда им удавалось переночевать под навесом, построенном для путников, чаще они спали под открытым небом. Ночью вокруг них выли дикие звери, чуя еду, переговариваясь:

— Нападем? Осмелимся?..

Люди по очереди сторожили лагерь. Однажды ночью Таркан-Дар убил волка. Но больше, чем волков, путешественники боялись других людей, острых стрел и ножей в ночи.

Ночи становились холодней, а дни короче. Путники спешили, поглядывая на небо. Ветер нес ледяной холод, впиваясь в лица и руки, рвал плащи. Местность была совершенно плоской, иногда приходилось идти через болота. Но вожак каравана, который много раз здесь ходил, хорошо знал дорогу. В конце концов он вывел их к большой реке, похожей на ту, по которой они плыли, только эта текла на север. Расставшись с лошадьми, они сели в ладью. Заплатив за дорогу и за еду до Хольмгарда, Таркан-Дар остался без денег, даже продал одну из двух золотых нашивок с пояса.

Здесь недавно прошли дожди, река вздулась, бурая вода, несущая лодку, казалась густой и твердой, как сама лодка. Берега тоже были бурые, не очень высокие, но и не настолько низкие, чтобы что-нибудь увидеть за ними. Ночью плыть было опасно, и они приставали к берегу.

И вот до Хольмгарда осталось всего несколько дней пути.

— Что ты там будешь делать? — спросила Халла.

— Наймусь на службу к князю, — сказал он. — Найдем там священника и поженимся.

— Зачем поженимся? — спросила Халла, глядя на волны, катящиеся к северу.

— Потому что нехорошо все время путешествовать неженатыми, — сказал Таркан-Дар.

— Может быть, я с тобой не буду все время путешествовать, — сказала Халла.

— Конечно, мы не будем путешествовать все время. Мне заплатят за службу. Мы купим дом в Хольмгарде. Маленький теплый домик. Как только у меня будут деньги, я куплю тебе все, что нужно для хозяйства. И что захочешь для себя. Тебе понравится жить со мной в маленьком домике.

— Не знаю, — прошептала Халла, глядя в водоворот за кормой.

Она подумала, что не прочь была бы пожить в пещере, с глубокими мшистыми нишами, в которых поблескивает сокровище. Неужели он собирался принести в дом сокровище? Нет, не принесет, на героя он так же мало похож, как и на дракона. И на нее не похож. Кто же он, такой не похожий ни на кого? Почему уверен, что ей понравится жизнь в маленьком домике? Ей бы хорошо было в берлоге, притаившейся за камнями и еловыми ветками, которая уютно пахнет медведем, и чтобы перед сном ее облизал горячий язык няни Матулли. Разве в доме так же? Неужели Всеотец хотел, чтобы она жила в доме? Нельзя идти легко, если взвалить на себя дом: даже улитки с легкой раковиной идти легко не могут.

Наступил вечер. Они снова причалили к берегу, где тек чистый ручей. В сумерках они видели, как светятся окна маленьких домиков вдали над ручьем. Кто-то сказал, что там богатый поселок, где стоит один большой дом и несколько маленьких, много скота и хорошие поля. Там живут гостеприимные люди, особенно хозяин большого дома, Модольф сын Откеля. Он с семьей пришел в Хольмгард с севера, как и многие другие, и поселился в дне пути от города, на плодородных землях у реки. Днем они обязательно заехали бы к Модольфу, он бы всех напоил молоком и, может быть, даже дал хлеба с мясом. Такой у них обычай.

Негромко беседуя, люди заворачивались в одеяла, укладывались спать. Ночь настала темная. И вдруг темноту, как нож, прорезал вопль. Все вскочили и прислушались. Кто-то сказал, что, наверное, на поселок напали разбойники, а жаль, потому что люди там жили добрые, Модольф самый лучший из них, но какой толк быть добрым, если не уметь защититься? Тут в темное небо взвился столб пламени, осветив черную крышу, и хозяин ладьи подумал, не лучше ли уплыть подальше, пока разбойники их не заметили? Но Таркан-Дар сказал:

— Я пойду на помощь этим людям, и если удача мне не изменит, может быть, князь Хольмгарда скорее возьмет меня на службу? Кто со мной?

Еще десяток сказали, да, они пойдут. Халла ничего не сказала, но тоже пошла вслед за мужчинами.

Они тихо вошли в ручей, прошли некоторое время прямо по воде, потом выбрались на противоположный берег, обнажили мечи и побежали на огонь. Первый, кого они встретили, держал в руках цеп для молотьбы и еле стоял на ногах, на лице у него была глубокая рана и кровь лилась, и он, шатаясь, показывал туда, где бородатый в кольчуге тащил за руку девушку. Девушка кричала, и длинные косы волочились за ней. Вот она нагнулась и укусила бородача за руку, и он размахнулся, чтобы дать ей по зубам кулаком, но Таркан-Дар успел подскочить, всадил ему в горло меч, и человек упал, обливаясь кровью. Таркан-Дар подхватил девушку, но она упала на колени и, горько плача, протянула руки к нему, потом к горящему дому. Разбойники привязали ее отца Модольфа к столбу внутри дома, а дом подожгли.